Мери Райнхарт - Дверь

Джуди первой взяла платье и тщательно его осмотрела. Я заметила, что Джим к нему даже не прикоснулся. Мэри принесла зеркало, и я видела, что Джозеф, собиравший в этот момент со стола чашки, как и все мы, сгорает от любопытства, хотя, как вышколенный слуга, старается не показать и виду, что это его в какой-то степени интересует. Джуди, однако, не удовлетворила этот его жгучий интерес. Она взглянула на чернильные отпечатки на обшлаге, которые показала ей Мэри, потом молча передала платье и зеркало мне.

Не могло быть никакого сомнения в том, что там отпечаталось. Буквы в слове «Блейк» немного расплылись, но его легко можно было прочитать. Хотя номер дома был смазан, название улицы «Пайн-стрит» было видно совершенно отчетливо.

Никто не сказал ни слова, пока не вышел Джозеф. После этого Джим откашлялся и произнес с легким вызовом:

— Мне все равно, что там отпечаталось. Я никогда не получал от нее никакого письма.

— Она наклеила на конверт марку, — заметила Мэри.

Джуди повернулась к ней.

— Это еще не доказывает, что она его отправила.

Мэри пожала плечами. Мне тогда показалось — по правде сказать, я и сейчас так думаю, — что по крайней мере в тот момент она была вполне искренней. Не сомневаюсь я и в том, что та ситуация, в которой мы, благодаря ей, очутились, доставляла ей большое удовольствие. В первый раз в центре внимания была она, а не Джуди или Кэтрин с их солидным положением в обществе и бессознательной уверенностью в своем превосходстве.

— Вы все ее знали, — ответила она. — Сара не стала бы просто так расходовать марку.

Было видно, что ей не хочется расставаться со своей новой ролью примадонны в этом семейном спектакле. Она сказала, что даже если отпечатавшиеся на платье Сары слова не имеют никакого значения, полиция все равно должна быть поставлена в известность. Если бы взгляды могли убивать, ей бы не встать из-за стола живой в тот вечер. Она заварила всю эту кашу, и что нам оставалось делать?

— Конечно, Мэри, — ядовито проговорила Джуди. — Вы можете одеться и хоть сейчас отнести платье в полицию.

Не обращая никакого внимания на устремленные на нее взгляды, Мэри посмотрела на свои часики и ответила, что, к сожалению, уже поздно.

Когда полчаса спустя к нам заглянул инспектор Гаррисон, мы все еще сидели за столом и, чтобы скрыть свое смущение, делали вид, что беседуем. Мэри вежливо улыбалась.

Нам пришлось отдать ему платье Сары. Однако с этого дня среди нас не было никого, кто не считал бы Мэри Мартин потенциальным врагом, к тому же весьма опасным. И все мы были также уверены, что Джим получил отправленное ему Сарой письмо, но по каким-то одному ему известным причинам предпочитал отрицать этот факт.

Должна признаться, что рассказывать о всей этой серии преступлений в той последовательности, как они происходили, весьма нелегкая задача. Я не вела тогда никаких записей, а человек, как известно, стремится забыть то, что связано для него с тягостными воспоминаниями.

Однако я хорошо помню, что Сару убили в понедельник, восемнадцатого апреля, и что смерть Флоренс Понтер последовала не ранее первого мая. Мы не знаем, чем конкретно занималась Флоренс эти две недели, но нетрудно догадаться, что она жила все это время в постоянном страхе, который не покидал ее ни днем, ни ночью.

Меня здесь утешает только одно. Когда смерть все же настигла ее, все произошло совершенно внезапно и почти мгновенно. Возможно, она даже улыбалась в тот момент, чувствуя облегчение, что приняла наконец какое-то решение. Вряд ли она о чем-либо догадывалась или испытывала какое-то предчувствие.

Но, однако, будь у нее хоть капля мужества, она была бы сейчас жива.

Легко, конечно, говорить сейчас о том, что ей следовало бы сразу отправиться к окружному прокурору и рассказать все, что известно. Может быть, она боялась, что ее узнают и выследят. Да и мистер Уэйт был в отъезде. Возможно, ждала его возвращения.

Мы знаем сейчас, что все эти дни она находилась в постоянном напряжении, нервничая и подозревая всех и каждого. Знаем мы и то, что благодаря известным ей фактам она смогла восстановить картину преступления и ее выводы полностью совпали с теми, к каким позже пришла полиция. Но мы ничего не знаем и можем только догадываться о том страхе, в каком она жила все эти ужасные дни с восемнадцатого апреля и до первого мая.

Во вторник Кэтрин уехала в Нью-Йорк, а на следующий день меня вызвал к себе прокурор округа. На столе перед ним лежали, как я поняла, документы по делу об убийстве Сары, и все время, пока мы с ним разговаривали, он постоянно перебирал их, иногда заглядывая в ту или иную бумагу.