Валерия Вербинина - Миллион в воздухе

– Она упала за диван, – вставил Папийон. – Так сказал Норвэн. Сначала он не придал ей значения, потому что кольцо явно не из богатых, но потом…

– Сам Норвэн не знал, что думать. Он решил, что у пассажира возникли неотложные дела, и поэтому он вышел. Но еще до этого Оберштейн решил, чтобы окончательно меня утопить, подбросить мне орудие убийства. Когда мы с Мэй вышли из купе в Ницце, оставив там свои чемоданы, Оберштейн завернул туда и сунул нож и окровавленный платок без меток в мой чемодан. То есть он думал, что чемодан мой, но на самом деле это был чемодан Мэй. Когда она разбирала вещи, то нашла нож и не знала, что думать. Она даже решила, что это бабушка пытается таким образом избавиться от нее.

– И совершенно зря, – отчетливо промолвил Бланшар, который, казалось, дремал, сидя в кресле.

– Юбер! – возмутилась Кларисса. – Ты же спишь!

– Мой сон, – сказал адвокат, деликатно зевая и прикрывая ладонью рот, – стоит иного бодрствования. Как я понимаю, мадемуазель Мэй сразу же побежала со своей находкой к госпоже баронессе?

– Вы правильно понимаете, месье Бланшар, – ответила Амалия. – И я сразу же вспомнила о пропавшей перчатке – идеальной улике. Мне стало ясно, что где-то рядом со мной произошло убийство, причем виновной хотят выставить меня. Затем я поняла, что некто оказался заинтересован в том, чтобы скрыть следы, и это явно не Оберштейн. По моей мысли, незадолго до этого имело место второе убийство, и я сказала господину графу: стоит ожидать появления еще одного трупа. Когда стало известно, что Жоржетта Бриоль убита, я решила, что это не может быть тот самый труп, но вскоре все стало на свои места. Все остальное вам известно. Мы с Мэй, Уолтером и Кристианом организовали, так сказать, небольшой отряд и стали расследовать это дело. Уолтер и Мэй отыскали жилье Генриха и попутно спасли Норвэна от верной смерти. Мэй нашла коробку от кольца, в которой было спрятано указание на тайник. Граф увидел ангела именно там, где нужно, и он же подключил своих друзей из общества воздухоплавателей, чтобы перехватить Оберштейна, когда он похитил Мэй. Мадам Бланшар, кстати, тоже приняла посильное участие: разыскала графа и настояла на том, чтобы лететь вместе с ним и его друзьями, а потом уронила на Оберштейна мешок с песком, от чего, возможно, он не оправится до конца своих дней. Словом, все делали, что могли. Ну, а я… Я просто старалась вам не мешать, – закончила она с улыбкой.

– А как вы нашли Элали Менар, которая изображала Жоржетту Бриоль? – спросил Кристиан. – Или, получив 10 тысяч франков, она стала слишком открыто тратить их и привлекла внимание?

– Нет, она вела себя очень умно, – ответил Папийон. – Госпожа баронесса посоветовала мне прежде всего проверить, не было ли в последнее время случаев насильственной смерти среди молодых небогатых женщин, которые могли знать Матильду де Мирамон или ее супруга. По мысли госпожи баронессы, мы ведь могли и опоздать, потому что двойник Жоржетты – опасный свидетель. Когда выяснилось, что все вроде бы в порядке, я по совету баронессы послал письмо якобы от имени двойника, где открытым текстом вымогались деньги. Мирамоны поняли, что дело плохо, раз зашла речь о шантаже, и решили покончить с Элали Менар. Они пошли в театр, причем графиня осталась в ложе, а граф вскоре ушел. По возвращении она подтвердила бы, что он все время был с ней. На самом деле он поехал убивать мадемуазель Менар и таким образом привел к ней нас. Само собой, граф не успел исполнить свой замысел, зато мадемуазель Менар сразу же сделалась чрезвычайно любезной и выдала графа и графиню… как у нас говорят, с потрохами.

– Словом, госпожа баронесса всегда и во всем права, и вам оставалось только следовать ее советам, – заметил Кристиан.

Папийон улыбнулся.

– Не во всем. В главном она все же ошиблась.

– Что вы имеете в виду? – спросила Амалия с неудовольствием.

– Никто не убивал Пьера Моннере, – веско промолвил комиссар.

– То есть как? – Мэй уже была готова возмутиться. В ее глазах Амалия была совершенно непогрешима, она просто не имела права на ошибку!

– То есть его пытались убить, это верно, – поправился комиссар. – Но видите ли, в чем дело… У Пьера Моннере молодая жена.

– Я помню, – сухо сказала Амалия.

– И он ее очень любит. – Комиссар вздохнул. – Одним словом, чтобы казаться стройнее и моложе, он… э… носит корсет.

– То есть Оберштейн… – проговорила Амалия, начиная понимать.

– Ну да, – кивнул Папийон, – корсет спас беднягу Моннере. Оберштейн его ударил ножом несколько раз, но, к счастью, не убил. Однако крови было столько, что Мирамоны решили, что он точно мертв. К счастью, они ошиблись.