Леонид Словин - Из хроники кладбища «Шмерли»

— Фамилия…

— Фамилии у евреев самые разные. Многие даже носят фамилии своих гонителей. Пройдите как-нибудь по кладбищу. Тут и Розенберг, и Петлюра, и какой-нибудь Хаим Гитлер и Давид Хмельницкий…

— Коган… — закончил Денисов.

— Это одна из самых распространенных фамилий. Я советую вам обратить внимание еще и на Каган, Коген, Коэн, Хойна… Большая работа…

— Спасибо…

Денисов решил не звонить на вокзал из преподавательской, спустился к дежурному по школе.

— Я позвоню? Мне нужно послать ориентировку…

— Давай… — Дежурные были такие же сотрудники, как он сам. — Бумага есть?

— Найду.

Телеграмма в Ригу получилась длиннющей:

— В связи с обнаружением трупа убитой неизвестной пожилой женщины… Приметы… Прошу срочно проверить местонахождение родившихся в дореволюционной Латвии Коган — Каган — Коген — Коэн — Хойна Перы, она же Перл, она же Ципойро; Зелига, он же Иуда, Иегуда, Зеликин, Лев, Леонард… — Денисов назвал еще с дюжину имен. — Златы, она же Голда…

Антон не успевал записывать по буквам:

— …Леонид, Дмитрий, Алексей — Голда!

— Все! Подпиши у Бахметьева, Антон, и срочно отправь.

— Звонил снова Пластов, — напомнил Сабодаш. — Он у Трех вокзалов. Спрашивал, не изменился ли у тебя позывной, почему не отвечаешь…

— Я только еще еду к нему.

— Так я и сказал. Он там, на Плешке. Или у выхода на Ленинградский. Найдешь…

Площадка над переходом у Ленинградского вокзала, именуемая Плешкой, считалась всегда злачным местом, точкой тусовки заезжих уголовников, проституток.

В разношерстной толпе сновали ребята из шестьдесят девятого отделения: Плешка была их крест — верный, постоянный источник опасности. Преступления, которые начинались на площади, кончались в окрестных переулках, под платформами, на чердаках…

На парапете у перехода сидели люди. Денисов поспешил присоединиться — на сидевших смотрели меньше, зато они имели возможность наблюдать вокруг. Мужчина средних лет рядом с Денисовым, по виду приезжий, подыскивал женщину, махал рукой — и все не по адресу. На асфальте сбоку стояла его картонная коробка с китайским термосом и надписями: английской «FLYING CRANE» и русской «Летающий журавль».

Английское слово было хорошо знакомо Денисову, оно было выбито на его медном брелке для ключей: «FLYING SQUAD» — группа Скотленд-Ярда, первой летящая на вызов.

По привычке Денисов посматривал на соседа и на его вещи.

«Наверное, все-таки «летящий», а не «летающий», — подумал он по поводу перевода. — Все журавли летающие…

Мужчина крутил головой, улыбался проходившим красоткам.

«Журавль этот сегодня от него и впрямь улетит…» — подумал Денисов.

— Двести первый!… — Неожиданно громко раздалось у него под курткой. Друг его — милиционер отдела охраны метро Серега Пластов нервничал, не получая известий. — Двести первый! Как слышите?

Сосед, не поняв источник звука, завертел головой.

Денисов выключил рацию, поднялся, сквозь толпу прошел ближе к Ленинградскому.

Он бывал здесь редко, его не знали, хотя невидимая печать, лежавшая на каждом сотруднике розыска, была ясна всем, кто понимал.

Молодая хорошенькая проститутка, не разобравшись, повернула к нему красивое, грубоватое лицо:

— Поедем, что ли? — Но тут же, угадав, кто он, свернула в толпу.

Несколько борцовского вида, но уже достаточно отяжелевших сутенеров, не чуждых, видимо, и рэкета, не подавая вида, тоже вели за ним наблюдение.

Не останавливаясь, он пошел дальше. За углом, у Ленинградского вокзала, снова включил рацию:

— Я — двести первый. Слышу хорошо.

— Зайдите в вестибюль метро.

— Вас понял. Иду.

Это действительно был Пластов. Он стоял у эскалатора вместе с двумя слушателями Высшей школы, прикрепленными на время визита Рональда Рейгана.

— Привет, Денис. Дело есть, — Серега протянул огромную ручищу, небрежно кивнул слушателям. — Я сейчас.

Они отошли в сторону.

— Здесь почище будет… — Серега огляделся. Поток пассажиров относило в другую сторону, пол был тщательно вымыт.

Серега был ревностный адепт чистоты и разговор начал с парилки:

— В эту пятницу тебя, понятно, не ждать… — Раз в неделю они встречались в расторгуевской бане. Величественный, голый Серега — в войлочной шляпе, с веником, в рукавицах ходил в заправилах, он приносил с собой мяту, эвкалипт, практически был недосягаем для общения.

— Про пятницу рано пока говорить… Как пойдет дело! -пожал плечами Денисов. — Тебя надолго сюда перебросили?