Виктор Пронин - Брызги шампанского

Вот так я выпил полный тонкий бокал, который украл когда-то в Германии. Не мог удержаться – сунул в кожаную сумку и ушел небрежной походкой миллионера. А бокал унес. Тонкий, округлый, полулитровый, на мощной устойчивой ножке.

Подойдя к молчаливо стоявшей толпе, я протиснулся вперед. Мясистый лежал точно в той же позе, в которой я его и оставил. Живые люди в таком положении лежать не могут. Поза трупа. Неестественно вывернутые руки, запрокинутая голова, вразнобой подтянутые ноги. Все правильно, ничего не изменилось с того момента, когда я еще теплого обшаривал его. Я обошел вокруг Мясистого, чтобы увидеть его подошвы. Так и есть – узоры с поперечными полосами. Значит, все-таки пересеклись наши тропинки, значит, мы все-таки встретились...

И вдруг я увидел Жанну.

Ее не было дня три, она не появлялась у столовой Дома творчества, на пляже, на набережной. И вдруг – стоит. Живая и невредимая. Бледная, правда, но здесь все бледные. Может быть, и я тоже – живой ведь человек. Я удивился, увидев Жанну, она еще больше удивилась, увидев меня. Даже бровки вскинула, даже ручки от лица опустила.

Пробираясь к Жанне, я опять споткнулся, ступив в канаву, перед кем-то извинился, придерживаясь за чье-то плечо, вытер туфли о свежую, опять же зеленую траву. Обладатель плеча наверняка вспомнит, если у него спросят – да, скажет он, действительно, этот мужик провалился в канаву и держался за меня, вытирая ноги о траву.

– Привет, – сказал я Жанне. – Давно не виделись.

– Привет, – сказала она без прежней легкости.

– Как ты здесь оказалась?

– Из ресторана пришла. Вместе со всеми.

– А что ты там делала?

– Веселилась.

– С кем?

– Ревнуешь? – она вымученно улыбнулась.

– Конечно.

– На каком основании?

– Воспоминания будоражат. Где ты была эти дни?

– С девочками в Ялту ездили.

– Зачем?

– Прошвырнуться.

– Меня бы взяли.

– Поехал бы? – На этот раз она удивилась совершенно искренне, почти как раньше.

– А почему нет?

– Ты знал его? – она кивнула в сторону трупа.

– Вроде не встречались.

– Я, кажется, видела его на набережной. Он все время один ходил. С каким-то странным выражением лица, будто кого-то ждал или искал... Странный тип.

– Разберутся.

– Послушай, – Жанна отвела меня в сторонку, мы вышли на асфальт. – Послушай, Женя... Только откровенно... Это ты его?

– Не понял? – дернулся я, чувствуя, что не надо бы так, спокойнее нужно, равнодушнее. Интерес должен присутствовать только как любопытство, не больше.

– Завалил ты? – спросила она спокойно, хотя словцо произнесла... Как бы это... Профессиональное.

– Ты что?

– Когда мы с тобой общались в одну прекрасную ночь... Помнишь? У тебя из шкафа что-то выпало. Хорошо так громыхнуло.

– Жорино произведение?

– Там был еще пистолет с глушителем.

– А, да... Что-то такое припоминается, – я уставился в светлеющее небо с совершенно дурацким выражением лица, будто мне действительно припомнилось что-то странное. – Но другие впечатления той ночи мне запомнились гораздо лучше, – сказал я, поворотив глаза от неба к Жанне. – И подавили все другие воспоминания.

– Откуда он у тебя? – Она смотрела на меня исподлобья, твердо, не мигая. Может быть, только теперь я понял, что передо мной не просто веселая курортная девочка, передо мной более серьезное существо. И внутри у нее не только солнце, как мне показалось в самом начале на пляже.

– Понимаешь, – я провел рукой по воздуху, охватывая жестом весь Карадаг. – Эта штуковина была в номере, когда меня туда только поселили. Как-то стало холодно... Как и тебе, помнишь? И я выдернул из стопки одеяло. Он и вывалился. Я поудивлялся и опять засунул его на место. Вещь все-таки ценная, опять же может пригодиться.

– Где он сейчас?

– В море забросил.

– Когда?

– Когда все это случилось... Думаю, как бы не влипнуть. И быстренько напрямик, через забор... Здесь метров тридцать... И забросил. Взял за глушитель, размахнулся и... – Когда врешь, нужно в рассказ насовывать побольше подробностей. Они могут быть глупыми, наивными, дурацкими, главное, чтобы они были и чтобы их было много. – И забросил. Он плюхнулся и утонул. Металл в воде тонет.

– Куда ты его забросил? – с непонятной настойчивостью допытывалась Жанна.

– А вон туда, – махнул я рукой в сторону моря.

– Ну, смотри, – она взглянула на меня с искренней обеспокоенностью. – А то как бы действительно не влипнуть.

– Авось.

– А я как увидела... Сразу вспомнила твою штуковину... – Жанна продолжала испытующе смотреть мне в глаза.