Аркадий Адамов - Злым ветром (Инспектор Лосев - 1)

Мы усаживаемся на тахту и закуриваем.

- Где же Михаил Александрович? - интересуюсь я.

- Будет. А пока... Вы звонили в Москву?

- А вы сомневались?

- Чтоб мне не жить, если я сомневался. И что же?

- Получено добро на семь тонн.

- О-о! Гран мерси, - Теляш, жмурясь, потирает руки и вдруг хитренько смотрит на меня сквозь очки. - Но Григорий Макарович, кажется, болен? Он в больнице.

Ого! Дело у них поставлено. Но выходит, что Теляш кому-то проговорился? Я с сомнением смотрю на него и хмурюсь.

- М-да...

- Неувязочка? - сочувственно осведомляется Теляш.

- Довольно крупная, - отвечаю я.

- Выходит, играете втемную? - спрашивает Теляш. - За такие номера, я извиняюсь, у нас в Одессе...

- Лучше не договаривайте, - с неожиданной суровостью перебиваю я его. Не вешайте себе еще один камень на шею, милейший.

- То есть? - иронически переспрашивает Теляш. - Или я ослышался, или что?

- То самое. Вы звонили Григорию Макаровичу позавчера. И говорили с его супругой. Так?

- Ну так...

Теляш, опешив, таращит на меня глаза.

- А я звонил вчера. И со вчерашнего дня, к вашему сведению, Григорий Макарович уже дома. Не угодно ли проверить?

- Так вы, таки да, умница, чтоб мне не жить! - Он всплескивает руками и с восторгом смотрит на меня.

- Я-то умница. А вот кто вы? - угрожающе спрашиваю я.

- Кто я? Я всего только осторожный человек, - усмехается Теляш. - И я, ей-богу, никуда не звонил. Так... Дошли слухи.

- Ах, вот оно что! Слухи? И вы всего только осторожный человек? Но слишком осторожный человек часто оказывается предателем, вам известно? гневно спрашиваю я.

Я нисколько не притворяюсь, я киплю к нему ненавистью. Пружинисто вскочив, я сую правую руку в карман, словно у меня там пистолет. Теляш в страхе шарахается в сторону.

- Но, но! Осторожнее! Вы что?!.

Он поднимает руки, как бы защищаясь от удара.

В этот момент дверь соседней комнаты открывается. В столовую спокойно заходит высокий, очень прямой, почти с меня ростом, седоватый человек с мятым и одутловатым лицом. Лохматые черные брови нависли над зоркими, очень живыми глазами, под которыми видны синие мешки.

- Ну, ну, граждане, - мягко, но властно говорит он. - Не надо ссориться. Это прежде всего глупо.

Зурих! Вот ты, оказывается, какой!

Он обращается ко мне и иронически осведомляется:

- Так вы и есть Олег Иванович?

- С кем имею честь? - сухо и подчеркнуто недоверчиво отвечаю я вопросом на вопрос.

- Михаил Александрович. К вашим услугам.

- Выходит, этот тип...

- Не надо обижать нашего хозяина, - все так же властно перебивает меня Зурих. - Лучше сядем и поговорим.

Он лениво опускается в кресло. Я, все еще хмурясь, сажусь в другое, напротив. Между нами на тахте размещается Теляш. Но тут же вскакивает и бежит к серванту. Через минуту на маленьком столике между мной и Зурихом появляется бутылка с вином и три хрустальных бокала. Теляш торжественно наполняет их. Рука его при этом слегка дрожит.

Значит, Зурих все эти дни скрывался здесь. И может быть, не один. И тот, второй, сейчас сидит в соседней комнате и ждет только команды...

- Выпьем! - в восторге объявляет Теляш. - За сотрудничество! За дружбу! За... за доверие!

Зурих снисходительно улыбается. Мы чокаемся.

- Надо, друзья мои, выпить еще и за предприимчивость, - самодовольно объявляет Зурих, разваливаясь в кресле. - И особенно за умных людей. Их немного. Тем более очень умных.

Он достает сигарету, и Теляш услужливо подносит ему зажженную спичку.

- Что я имею в виду? - затянувшись и кивнув Теляшу, продолжает Зурих. Жизнь весьма сложная штука, и далеко не каждому дано в ней разобраться. Ну, Олег Иванович этого постигнуть не может в силу своего возраста. Вы, уважаемый Богдан Осипович, в силу, я бы сказал, некоторой территориальной удаленности от мозговых центров. Так вот, сложность жизни в сложности господствующей системы. А эта сложность имеет и обратную сторону. Чем сложнее, допустим, система управления, производства, экономических связей, тем больше в такой системе уязвимых, слабых точек и звеньев. И умный человек может эти звенья использовать, если с ними столкнется. Но очень умный сам находит их, даже, если хотите, предвидит, где они могут находиться. Именно так: предвидит и находит.

Я замечаю, что они все, жулики всех, так сказать, рангов, любят пофилософствовать, каждый на своем уровне, конечно. Это как-то утверждает их в собственных глазах. А человеку, даже жулику, надо самоутвердиться. Жулику особенно, хоть в чем-то.