Аркадий Адамов - Злым ветром (Инспектор Лосев - 1)

От этой мысли я даже застонал сквозь зубы.

Там был еще один парень - Петр. Я тоже в него выстрелил. Но он жив. Я держал его на мушке потом. Он ведь крался ко мне с ножом. И был без очков. Почему он мне знаком, этот парень? Где я его видел?.. Нет, я его нигде не видел. Это точно. Почему же тогда... Без очков, кстати, он был еще больше мне знаком. Может быть... Да, да, я где-то читал его приметы. Петр, Петр... Постой! Петр Горохов! Вот он кто! Из Пунежа! Ну конечно!..

В этот момент дверь моей палаты открывается и заходит пожилая сестра.

- Глазки смотрят? - говорит она. - Розовенький лежишь. Давай, сынок, температуру померим.

Она стряхивает и сует мне под мышку холодный градусник.

- Да нет у меня никакой температуры, - бодро говорю я.

- Есть, нет, а мерить надо. Порядок такой установлен. Не нами. В больнице ты или где?

- Практически я здоров. Вот и отпустите с миром.

- Лежи, лежи, - улыбается она, сложив руки на животе. - Доктор посмотрит, отпустит. А тогда сестренка и заберет.

- Она была здесь?

- Или нет? Во втором часу ночи еле выпроводили ее. Уж убивалась не знаю как. Хорошая у тебя сестренка. Чтоб у всех такие были. И с виду хороша, ничего не скажешь.

- Да, с сестренкой мне повезло.

Честное слово, я скоро поверю, что Лена и в самом деле моя сестра. Они меня в конце концов уговорят.

- И еще товарищи твои тут толпились. Милиция, значит. Одного-то я знаю. В нашем доме живет. Станислав Григорич. Жена у него тоже врач. Сидела около тебя.

Так мы и болтаем все десять минут, пока я держу градусник.

Температура у меня оказывается нормальной, и я чуть искательно говорю:

- Штаны бы хоть вернули. Встать хочется.

- Велено лежать, - отрезала сестра. - И ни, ни. Понял? А уточку я тебе сейчас принесу, не бойся.

- Да какая там уточка. Я плясать могу, не то что...

- И даже не говори, - начинает сердиться она. - Через час обход будет, вот тогда и проси свои штаны.

Она уходит, а через минуту действительно возвращается с уткой. Несет ее нежно, как сокровище Вот, черт, положение.

Наконец я снова остаюсь один.

Когда лежишь в больнице, есть время подумать. И мысли при этом настраиваются на какой-то, я бы сказал, философский лад. Например, что есть жизнь и что есть мы в этой жизни. И даже, все ли ты в ней успел. Словно я помирать собираюсь. Надо сказать, что и работа моя тоже наталкивает порой на такие вот мысли. Только сосредоточиться на них обычно некогда! Хотя столько судеб проходит перед тобой, таких разных и по большей части сложных, трудных, а то и трагических. Иной раз кажется: ну что ты суетишься, что тебе надо и что тебе под силу в этом мире? Конечно, борьба с преступностью, ликвидация ее - счастливая цель, что говорить. Но во что это упирается в конечном счете?

Мой отец как-то привел одну мудрую восточную пословицу. Я ее запомнил. Звучала она приблизительно так: "Если твои планы рассчитаны на год - сей просо, если твои планы рассчитаны на десятилетия - сажай деревья, если же твои планы рассчитаны на века - воспитывай людей". Задача, по-моему, самая важная и самая трудная.

Сколько же потребуется времени и сил, чтобы всех кого следует перевоспитать? Много. Очень много. Во всяком случае, моей жизни на это не хватит. Уже точно. Ее хватит, чтобы хоть чуть-чуть очистить воздух, которым мы дышим. И еще, чтобы вселить в людей убеждение, что так, как этот Теляш, к примеру, долго не проживешь. И ради этого, я вам скажу, уже стоит потрудиться.

Занятый высокими мыслями, я не замечаю, как наступает время обхода больных. Седенький пожилой врач в старомодном пенсне, всего меня ощупав неожиданно сильными пальцами и со всех сторон выслушав - у него не резиновый, современный фонендоскоп, а тоже старенькая, местами потрескавшаяся трубочка, - наконец одобрительно говорит:

- Однако вы таки счастливо отделались, молодой человек. Полагал, недельку мы с вами повозимся. А тут, возможно, и пары деньков хватит.

- Что вы, доктор, - говорю я с максимальной бодростью. - Да я себя отлично чувствую. И мне сегодня надо домой.

- Э-э, и не рассчитывайте.

- Но я дома буду лежать, честное слово.

- Ну-ну, молодой человек. Я за вас отвечаю перед всей одесской милицией, а это не шутка. Мне только еще не хватает таких забот. Вчера вот и комиссар приезжал.

- Но, доктор...

Мольбы мои кончаются тем, что доктор сдается.

- И только потому, - говорит он, - что верю вашей сестрице. Очень милая и энергичная особа.

Опять! Нет, это просто удивительно.

- Подготовьте выписку к двенадцати, - говорит доктор уже другой сестре, дневной, очень молоденькой и весьма кокетливой.