Людмила Мартова - Вишня во льду

Неслушающимися руками он достал телефон и потыкал пальцем в кнопки.

– Здравствуй, Виктор, – отозвался аппаратик ангельским голосом Ксюши. Женщины-цветочка, похоже замешанной в истории с кражей редких полотен. Сейчас Дорошин в этом практически не сомневался.

– Здравствуй, Ксю… Ксения. – Собственный голос казался ему наждаком, раздирающим сухую гортань. Он пытался сглотнуть, но не мог.

– Оу, что уже так официально? – весело осведомилась Ксюша. – Прошла любовь, завяли помидоры? Да, Дорошин?

– Скажи мне, твой муж, Альберт Петрович Стеклов знал, какие ценности хранятся в галерее? Почему ты сразу не сказала мне, что он может быть причастен к краже?

– Кто? Алик? – Удивление Ксюши выглядело очень натуральным, если только она не была замечательной актрисой. – Дорошин, да ты с ума сошел! Алик, конечно, в прошлом не ангел, но, во-первых, он сейчас – добропорядочный бизнесмен…

– Знаю я, какой он добропорядочный. – Слова отдавались в голове, во рту появился неприятный металлический вкус, будто Дорошин долго и обстоятельно лизал ржавый гвоздь. – Запугивает стариков, чтобы отобрать у них лакомые участки под строительство. Бросает на участки бутылки с горючей смесью, заставляет продать землю, доводит до инфаркта. Сволочь!

– Ну, я его дел не знаю, хотя в том, что он – сволочь, даже не сомневаюсь. Но, Дорошин, во-вторых, Алик вообще ничего не понимает в живописи в частности и в искусстве вообще. Он не увлекается собирательством, и он не будет делать деньги на краденых картинах, понимаешь? Я не знаю, что ты там себе вообразил, но Алик тут совершенно точно ни при чем.

– Ему не нужны деньги?

– Деньги? – Ксюша помолчала, видимо задумавшись. – Пожалуй, да, ему не нужны деньги. Я не знаю, как тебе это объяснить, но для него важен сам процесс делания денег, а не результат в виде количества нулей на банковском счету. Алик – по натуре строитель, делатель, дуер, как говорят англичане. Ему важно построить систему, которая будет работать и приносить деньги, а не украсть без всякой системы. Психотип другой, Дорошин, если ты понимаешь, о чем я.

В данный момент Дорошин вообще плохо понимал что-либо. Он физически ощущал, как ему становится все хуже и хуже. Резало глаза, и он вдруг так сильно захотел спать, как будто не спал трое суток.

– Я тебе потом позвоню, – вяло сказал он и отключился, несмотря на то что Ксюша что-то еще говорила в трубке.

В кабинет кто-то заглянул. Через пелену, застилающую глаза, Дорошин не мог разобрать, кто именно. Он опустил голову на сложенные на столе руки и закрыл глаза, потому что был больше не в силах смотреть на свет.

– Виктор Сергеевич, вам плохо?

Сквозь вату, которой были напрочь забиты уши, до Дорошина доносился голос Елены Золотаревой. Не поднимая головы, он помотал ею, отгоняя наваждение.

– Виктор, посмотри на меня, что случилось?

Проклиная навязчивый голос, который заставлял его поднять налитую чугуном голову с бьющим внутри набатом, он совершил усилие и посмотрел на человека, что стоял рядом. Странно, но это действительно была Елена.

– Уйди, – попытался крикнуть он, но вместо крика из горла вырвался лишь какой-то непонятный сип. Сил совершенно не было.

– Господи, Вик, да что с тобой такое. – Она шагнула к столу и положила ему на лоб прохладную руку. Как ни странно, несмотря на съедающий его холод, от руки стало теплее и сильно легче. – Да у тебя температура, ты весь красный и горишь просто. Ты что, заболел?

До Дорошина начало доходить, что он и впрямь заболел. Непроходящие черные мушки перед глазами, набат в голове, дурнота и слабость были вызваны не сильным стрессом, связанным с открытием, что Ксюша – жена Стекольщика, а всего-навсего с гриппом. Ничего странного, когда в городе эпидемия. И где он умудрился заразиться?

– Да, похоже на то. – Он встал, тяжело опираясь на стол, потрогал свой лоб, для чего ему пришлось прижать Еленину руку. Она вытащила ее, и он мимолетно огорчился, хотя тут же забыл о своем огорчении, так хреново ему было.

Он знал за своим организмом такую особенность – заболевать внезапно и резко. Вот только что он разговаривал с Джамилей Газаевой, сочувствовал женщине, понимая, что впереди ее не ждет ничего хорошего, но был абсолютно здоров, а спустя пять минут болезнь навалилась на него, выбивая почву под ногами, скрутила в бараний рог, лишая способности не только действовать, но и соображать, и, как знал Дорошин по собственному опыту, отпустит теперь дня через три, не раньше.