Елена Михалкова - Манускрипт дьявола

Перед крыльцом я замедлил свой бег, сообразив, что ключа у меня нет. Но обогнавший меня офицер, приглядевшись, толкнул дверь – и, к моему удивлению, она отворилась.

Мы вошли. За нами, сопя и топоча, проследовали солдаты и застыли возле входа запыленными стражами. Забыв о них, я пошел по коридору, направляясь к лестнице в подземелье.

Однако дошел я лишь до половины пути, поскольку движение мое все замедлялось, замедлялось и в конце концов прекратилось вовсе. Недоверчиво оглядывался я вокруг, лишь теперь заметив то, что не бросилось в глаза сразу, как только мы вошли.

Все окна были зашиты досками, но в щели падал солнечный свет. В его лучах виднелись нагромождения старой мебели, ворохи полусгнившего тряпья, невесть как оказавшиеся здесь груды камней и высохшей земли. Ничего этого не было прежде, когда я навещал Якоба – по крайней мере, в таком количестве.

Я зашел в комнату, где старик любил сидеть в кресле возле окна. Вместо кресла стоял стул со сломанной спинкой, из которой угрожающе торчали гвозди, а от столика, на котором обычно лежал манускрипт, осталась одна столешница, небрежно прислоненная к стене.

Но более всего поразило меня окно.

Оно было заколочено. Меж досок жирный паук сплел свою паутину.

Подобно сомнамбуле, приблизился я к отвратительному насекомому и провел пальцем по одной из досок. На пальце остался бурый след от пыли.

Развернувшись, я бросился к лестнице, что вела вниз, в подвал. Офицер по-прежнему молча следовал за мной, как тень. Распахнув дверь, я скатился по ступеням, влетел в лабораторию Якоба и едва не запнулся о балку, что лежала на полу. Я поднял голову и окаменел.

Крыша над моей головой была проломлена в нескольких местах, под ногами валялись обломки черепицы. Зеленые листья виднелись в просветах, а побеги хмеля заползали внутрь, обвивая сломанные балки, подобно змеям. Ни столов, ни печи, ни даже осколков разбитых реторт…

Дом был пуст. Дом был безлюден. Дом был заброшен, как только могло быть заброшено жилище, куда годами не ступала нога человека.

Никогда за всю свою жизнь не испытывал я такого потрясения. Медленно-медленно пошел я вдоль стены, ведя по ней рукой, а дойдя до того места, где когда-то была печь, обернулся.

– Как же так… – выговорил я. – Клянусь, здесь жил алхимик…

Но в глазах офицера, прежде сочувствовавшего мне, я увидел недоверие.

– Иди наверх, – приказал он.

Я стоял на месте, будто не слыша, что мне говорят. Странное оцепенение приключилось со мной: я понимал, что было произнесено, но ноги отказывались двигаться. В голове метались мысли вперемешку с воспоминаниями; я был близок к тому, чтобы сойти с ума – второй раз в жизни, и снова – на том же самом месте! Что за проклятие довлело надо мной?!

– Ты, старый колдун! – выговорил я, обводя взглядом подземелье. – Тебе меня не одолеть! Хочешь бросить мне вызов?! Что ты сделал со своим жилищем?!

– Наверх! – с угрозой повторил офицер, и на этот раз я подчинился.

Солдаты вышли первыми, я – за ними. Спустившись с крыльца на тропу, я остановился и огляделся вокруг, рассматривая все будто в первый раз. О, что за зрелище предстало моим глазам!

Одичавший сад извивался зелеными побегами, хмель оплетал стены, рухнувшая яблоня проломила крышу – это ее ветви я видел в подвале сквозь дыру в кровле. Любому с первого взгляда стало бы ясно, что никто не живет здесь уже много лет, и только прочность стен хранит дом от полного разрушения. Тропа заросла травой, и будь я внимательнее, заметил бы это сразу.

Один из солдат подтолкнул меня в спину по направлению к кибитке, стоявшей на дороге. Я машинально сделал несколько шагов, но тут новая мысль озарила меня.

– Соседи! Вам нужно поговорить с ними. Они не могут не знать о Якобе!

Офицер отрицательно покачал головой, но я настаивал. Конечно же, они должны были видеть и старика, и меня, ежедневно приходящего к отшельнику! Я припомнил, что пару-тройку раз замечал за оградой соседнего дома бабу, то развешивавшую белье, то хлопочущую в саду. Тогда мне казалось, что она смотрит на меня с любопытством, и я злился – ее внимание было мне некстати. Но как же я радовался сейчас!

Я применил все свое красноречие, уговаривая офицера, и наконец он согласился. Обогнув ограду, мы зашли во двор, и на стук из дома вышла та самая женщина. Выражение лица туповатое, щеки толстые, лоб по самые глаза закрыт платком, а не чепцом – с такими нужно сразу брать быка за рога.

– Помнишь ты меня? – спросил я строго.