Наталья Андреева: Любовь и смерть в толпе

— Здравствуйте. Как доехали?

Те переглянулись:

— Спасибо, все хорошо. Только… уж очень неожиданно! — сказал отец Каси. — Вдруг — телеграмма. Собирайтесь на свадьбу. Кто, что? Не сказано. Дочка вся в хлопотах, и переговорить-то толком не успели. Только и сказала: «Все потом». Кого-то ждут. Климова какого-то.

При этих словах мать Каси слегка напряглась.

— Это ее хозяин, — пояснила Люба, поймав недоуменный взгляд женщины. — У которого Кася служит. Он дал денег на свадьбу.

— А-а-а… Ну, тогда конечно!

Наконец Борис соизволил обратить внимание на будущих тестя и тещу. Подошел. Спросил довольно холодно:

— Добрый день. Как добрались?

— Спасибо, хорошо.

— С гостиницей нет проблем?

— Нет, нет, что вы!

Они называли будущего зятя на «вы» и по-прежнему робко жались друг к другу. Наконец мать Каси спросила:

— А где же ваши родители, Борис? — Люба отметила, что ударение она сделала на второй слог. По паспорту: Борис. Только что отчество не добавила, но, кажется, хотела. Тот снисходительно улыбнулся:

— О! Вы с ними непременно познакомитесь! С моей матерью непременно. На ужине, в ресторане. В загс я должен был приехать с человеком, которого считаю своим вторым отцом. Но, к сожалению, он занемог. А мне бы очень хотелось, чтобы вы с ним познакомились.

Родители переглянулись и закивали в унисон:

— Да, да, конечно. Очень жаль.

Борис оглядел присутствующих и сказал:

— Ну что, я вижу, все в сборе? Тогда начнем, пожалуй.

Люба вдруг вспомнила: надо потянуть время. И воскликнула:

— Постойте!

— Что такое? — обернулся к ней Борис.

— А как же без Климова? Он же должен быть свидетелем!

— О Господи! — фыркнула Люська. — Ну, я могу быть свидетелем со стороны жениха!

— Но надо, чтобы был мужчина!

— Я не обижусь, — улыбнулся Борис, — если моим свидетелем, а точнее, очаровательной свидетельницей будет известная телеведущая. Мне будет очень приятно. Ну что, пошли?

— Это как-то не по-людски, — уперлась Люба. -Свидетелем со стороны жениха должен быть мужчина! Примета плохая! Может, позвоним Стасу?

— А где он? — подозрительно спросил Борис. -Если где-то поблизости…

— Я думаю, что не очень. — «И в самом деле, где его черти носят?!»

— Вот видишь! — воскликнула Люська. — И зачем нам его ждать?

— Тем более что я его так мало знаю… — замялся Борис.

— Ровно столько же, сколько Людмилу, — напомнила Люба.

— Э нет! — Борис погрозил ей пальцем. — Я ее видел еще в «Игре на вылет»! А это было… Дайте-ка припомнить…

В этот момент двери загса распахнулись, оттуда вышла женщина с ведром и в ярких оранжевых перчатках. Увидев лимузин и компанию, она начала бурчать:

— Приехали… Стоят. До ночи, что ли, стоять будут? Думают, время у всех полно. Вы жениться-то будете? — бросила она подозрительный взгляд в сторону жениха и невесты. — Или передумали? Ну, так я заведующей скажу. Чтоб расходились.

— Нет, что вы! — вспыхнула Кася. — Конечно, будем!

— Будем жениться! — Борис подхватил ее под руку и повел вверх по ступенькам.

В это время Апельсинчик цапнула Любу за руку и зашипела в ухо:

— Что ты дурочку валяешь?! До сих пор успокоиться не можешь, что не тебе достался?!

Люба залилась краской. Да гори оно все синим пламенем! Больше всех мне надо, что ли? И Самохвалов хорош! Чего тянет? Опять ее подставил! Теперь все думают, что она лопается от зависти и нарочно тянет время! И когда вся компания направилась к дверям, она больше не стала возражать, молча пошла следом.

Как уже было сказано, кроме Каси и Бориса никто в этот день не расписывался. Обстановка показалась Любе напряженной, не праздничной. Вот если бы здесь было черным черно от мужских пиджаков и в комнате для невест то и дело мелькали белоснежные платья… Люба невольно вздохнула. Люська тут же дернула ее за рукав:

— Надо сдерживать свои эмоции.

— Ничего ты не понимаешь.

— Куда уж мне!

Заиграл марш Мендельсона. Двери зала, в котором должна была состояться регистрация брака, торжественно распахнулись. За огромным сверкающим столом расположилась нарядно одетая дородная женщина. Она улыбалась. На ее огромной груди сияла огромная брошь. Борис держал Касю под руку, они вошли и остановились напротив. Люба и Апельсинчик стали по бокам. Родители Каси все так же робко жались к дверям. Заведующая загсом заглянула в разложенные на столе документы и начала свою торжественную речь:

— Мы собрались с вами в этом зале, чтобы быть свидетелями знаменательного события. Образуется еще одна семья, ячейка общества…