Хэролд Мазур - Защитнику — два миллиона, а может, и чуть больше

— И ты можешь подтвердить свое предложение письменным обязательством? — оживился Робинсон.

— Ну, разумеется!

Адвокат достал из портфеля чистый лист бумаги и быстро, в четких, недвусмысленных выражениях написал то, что нужно. Затем он протянул листок Эшли. Тот бегло прочел текст, вынул авторучку и размашисто подписался. Робинсон трясущимися пальцами сложил расписку и спрятал ее в портфель.

— Есть у тебя какие-нибудь идеи, Марк?

Адвокат, казалось, застыл в глубокой задумчивости. На его сухощавой физиономии не отражалось никаких эмоций. Да, у него была идея, притом появилась она далеко не сию минуту. Эта блестящая мысль пришла к нему в одну из предыдущих ночей, когда его мучила бессонница. Робинсон тут же ее обдумал, взвесил все открывавшиеся возможности, а затем громко расхохотался в темноте…

В ту ночь идея показалась ему оригинальной, даже захватывающей, хотя и жутковатой, однако практически неосуществимой. Но теперь образ мыслей Робинсона резко изменился, все препятствия казались ему ничтожными. Магическая цифра 2 000 000 взывала к немедленному действию. Ведь люди и не за такие деньги идут на более крупные преступления и даже совершают убийства…

Теперь перед Робинсоном четко вырисовывались заманчивые перспективы, открывавшиеся в случае осуществления его замысла. Конечно, полной гарантии успеха не было. Могли возникнуть некоторые непредвиденные обстоятельства, зависящие в основном от мнения двенадцати мужчин в ложе присяжных.

— Давай пока не будем говорить об идеях, — сказал Робинсон, внезапно поднявшись со стула. — Успокойся, Ллойд, и предоставь все мне. Попытайся сегодня выспаться.

Начальственным жестом адвокат подозвал охранника и направился к двери.

Солнце садилось, становилось прохладно. Робинсон бодро шагал по улице, вновь и вновь прикидывая в уме все детали предстоящей операции. Этично ли то, что он намерен сделать? М-м-да-а… Слово «этика» для данного случая, пожалуй, не подходит…

Впрочем, деликатные соображения из области морали меньше всего беспокоили Робинсона. Успех — вот к чему единственно сводились все помыслы этого законника.

Чего стоил один лишь голос Марка Робинсона! Он заключал в себе целый спектр оттенков: от мягко-благожелательного до ядовито-презрительного. Молодые адвокаты, подвизавшиеся при Суде по уголовным делам, до сих пор обсуждали подробности последнего процесса, который Робинсон вел в качестве обвинителя — помощника прокурора округа, с восхищением вспоминая, какой «допрос с пристрастием» он учинил подсудимому, обвинявшемуся в вооруженном ограблении. И Робинсон добился своего: обвинение в его лице одержало полную победу. Подсудимый, осужденный «на всю катушку», повернулся к обвинителю и во всеуслышание поклялся отомстить. Позднее Робинсон не раз получал от родственников заключенного письма, полные угроз.

В связи с этим ему ничего не оставалось, как приобрести лицензию на ношение пистолета и ежегодно ее продлять. Она постоянно лежала у него в бумажнике.

В этот вечер, по пути в свой офис, адвокат зашел в маленький оружейный магазинчик на Центр-стрит, неподалеку от Управления полиции: Робинсон внимательно изучил ассортимент, долго и тщательно выбирал и наконец приобрел автоматический кольт, карманную модель тридцать второго калибра, а к нему — коробку патронов. Владелец магазина проверил разрешение и упаковал покупку.

В свою контору Робинсон приехал на такси. Секретарша, мисс Грэм, оторвавшись от пишущей машинки, подала ему список клиентов, звонивших в его отсутствие.

Мисс Грэм хотела было спросить шефа, как идет процесс, но, заметив отсутствующее выражение его лица, не решилась.

Робинсон прошел прямо в свой кабинет, который недавно был заново обставлен в полном соответствии со вкусами хозяина. На дальней стене, обращенная к рабочему столу, висела картина, на которой были изображены девять главных судей Верховного суда Соединенных Штатов. Во всей обширнейшей судебной практике этих почтенных джентльменов вряд ли встречалась когда-либо аналогия с тем экстраординарным событием, невольно свидетелями которого им предстояло стать.

Робинсон развернул свой пакет, вынул пистолет и в раздумье несколько раз подбросил его на ладони. Затем уже без колебаний зарядил тремя патронами обойму и дослал ее в паз рукоятки. Стиснув зубы, он наставил пистолет на свою левую руку чуть выше локтя и нажал спуск.

Выстрел эхом отозвался у него в ушах. Робинсон не был стоиком. Почувствовав вспышку боли, подобную прикосновению раскаленного железа, он невольно вскрикнул, однако тут же овладел собой и, скрипя зубами, большим пальцем правой руки поставил оружие на предохранитель.