Татьяна Шахматова - Унесенные блогосферой

– Откуда вы знаете, что в девять часов принесли заказ из ресторана? – уточнил Яровкин.

– Я видел разносчика.

– Вы выглядывали в коридор?

– Нет, разносчик позвонил случайно к нам, у нас домофон с видео. Я понял, что это к Романихиным, Света часто заказывала что-нибудь на дом.

– Сможете опознать разносчика?

– Да, думаю, что да, смогу. Смогу, у него глаза такие характерные были, глубоко посаженные…

Яровкин пробурчал что-то вроде «мг-мг», а Салимов снова приступил к расспросам:

– А кто к ним помимо разносчиков ходил, можете вспомнить?

– Ну как кто? Родители приходили. Друзья. Я не всех знаю.

– А Анжелу-спортсменку, знаете?

– Ой, это лучше у жены спросите, – пожал плечами дизайнер и поспешно пояснил: – Я Анжелу видел, что называется, «здрасьте – до свидания». Только Анжела не спортсменка, а врач…

В дверь квартиры 102 высунулась Жанна, наработанным движением передала сына отцу и заговорила снова:

– Анжела ясно не спортсменка. Просто они со Светой вместе на фитнес ходили, вот наша сумасшедшая Новикова и придумала про спортсменку. Ну и комплекция у Анжелы такая – бодибилдерская, можно сказать. А вообще она, да, врач. Диетолог. Девушка как девушка. Я с ними тоже пару раз ходила кофе попить от нечего делать. Куда с ребенком-то больно пойдешь?.. Анжела, знаете, чуть-чуть Свете как будто завидовала, что ли. Света же ее бывшая клиентка. И вдруг бац – у клиентки все: фигура, муж, ребенок, а Анжела вроде как сапожник без сапог: все одна, одна, да и похудеть никак не может.

По всему было видно, что следователя Салимова версия о завистливой подруге, похожей по комплекции на спортсменку, зацепила сильно. Салимов выпрямился, вытянул шею и стал похож на гуся в полете.

– Света с Анжелой часто ругались или спорили?

– Да нет, ну так уж… – выдала Жанна и спокойно уставилась на следователя, видимо снова считая свое объяснение достаточным.

– Э-э-э… – Салимов соображал, как лучше подступиться, но его опередил Иван Яровкин, обратившийся к Жанне напрямую:

– А как же диеты и чаепития с тортиками?

Сумасшедшая бабка, услышав о тортах, воспрянула духом:

– Торты жрали, вам говорю. Коробками! Как тут похудеешь! Лошади! Лошади! Хвостами так и крутят: туда-сюда, туда-сюда!

Жанна закатила глаза, покрутила пальцем у виска и спросила у следователей, кивнув в сторону бабки:

– Убрать ее никак?

– Я тебе сейчас уберу! – взвилась Новикова. – Все вам лишь бы кого убрать! Вон, двоих уже убрали!

– Говорите, говорите, – подбодрил девушку Яровкин, а Салимов показал бабке кулак, после чего та нырнула в свою квартиру, но из приоткрытой двери все еще торчал край ее тюрбана, как голова суфлера из ракушки на сцене на старых театральных фотографиях.

Светлана вздохнула:

– Это были не торты… То есть торты, но из сырой моркови, тыквы и дайкона. Анжела обычно приносила с собой. У нас напротив магазин здоровой пищи «Clean-eating», ну типа чистая еда…

Неожиданно ойкнув, девушка ретировалась: из квартиры раздался заливистый детский рев.

– Вы слышали громкий крик около двенадцати? – На этот раз Салимов обратился к мужу-дизайнеру, вышедшему подменить жену, пока та старалась унять крики их потомка.

– Слышал, но я… подумал, что это не у нас…

– Не у вас, а где же?

– Ну понимаете, тут дворы и лесопосадка… К тому же, сами видите, у нас ребенок очень беспокойный… Куда нам за чужими криками следить?

Виктория вздохнула и отошла к лестнице.

– Так, говорите, с ребенком Романихины обращались не очень? – задала в приоткрытую дверь квартиры 100 свой вопрос Вика.

Бабка тут же вынырнула на площадку, черты лица ее оживилась:

– Я б за такое «не очень» в тюрьму сажала!

– Вик. – Я легко потянул тетку за рукав, спрашивая глазами, что делать дальше. На вытянутой руке я держал включенный диктофон, и мне надо было знать, кого мы записываем: сумасшедшую бабку или опрос Жанны и ее мужа. Виктория показала на бабку.

– Расскажете? – снова повернулась она к старушке.

– Что тут рассказывать? У ребенка температура, он ревет, весь в соплях, а Светка его в садик. Сама сумку на плечо и в фитнес-шмитнес жопу качать…

Двери лифта снова открылись: на площадку поднялся Борис. Он оглядел пристальным взглядом собрание и встал у стены, рядом с лифтовыми дверями, сложив руки на груди.

– Я Светке говорила, Валерке этому непутевому говорила, – продолжала бабка, шевеля тюрбаном. – Они не слушали. Куда там! Только смеялись! «Отстаньте все, мы счастливы, это наша жизнь». Человек-размазня этот Валерка… Так и рос ребенок сам себе предоставлен, из болячки в болячку перебивался. Да она не мать, а Медея и Леди Макбет в одном лице! Помните?