Татьяна Шахматова - Унесенные блогосферой

«НЕ НРАВИТСЯ!» – гласил заголовок на первой странице газеты. Под заголовком располагалась фотография молодого мужчины, одетого в модную куртку-бомбер, поверх которой был небрежно обмотан объемный цветной шарф, заканчивавшийся веселыми африканскими косичками. В ухе у парня торчала серьга, на носу красовались очки в толстой фиолетовой оправе, одним словом, весь вид стопроцентно выдавал представителя творческой профессии или просто хипстера в тренде. Но самым интересным в этом фото был не внешний вид модели и даже не подпись, а тот факт, что прямо над головой парня, сразу над выкрашенными а-ля Джастин Тимберлейк кудрями, располагался интернет-знак «не нравится»: кисть руки с опущенным вниз пальцем, что придавало снимку откровенно тревожный вид. Если в Интернете ты кликаешь на знак «не нравится», то это означает лишь то, что лично тебе не нравится данное конкретное фото, и только. Обыкновенная вполне себе оценка. Но в газете знак смотрелся просто как какое-то жуткое клеймо, что-то навроде желтой звезды Давида на воротах еврейских домов во Вторую мировую. Однако, кроме всего прочего, лицо мужчины было мне как будто знакомо.

– Это режиссер нашего драмтеатра Виктор Новоселов. Наверняка видел по местному ТВ, – пояснила Вика. – Он часто выступает. Режиссер-новатор.

Точно, это был он. Я вспомнил, что даже собирался сходить на новую постановку по «Грозе» Островского, которую хвалили приезжавшие московские критики за новый нетривиальный взгляд на классику.

В основном дела по части оскорбления чести и достоинства были простыми: как правило, это были обзывательства на собраниях домовых комитетов, в ЖСК, в магазинах, бизнес-конференциях, заседаниях, собраниях и прочих местах массового скопления человека в его естественной среде обитания. Есть даже целые классификации оскорблений: по названиям животных и насекомых (козел, гнида, корова, тля, паразит), по названию некоторых профессий (мясник, шлюха, палач), сравнение с историческими личностями, чьи дела не вызывают у потомков восторгов, например Гитлер, Пол Пот или Мария Медичи. Однако сейчас речь шла о театре. А театр есть театр. И дело это с первого же взгляда на публикацию обещало быть более выразительным и увлекательным, нежели обычно.

– Автор статьи, известный театральный критик Вилкин, в суде хлопал глазами и упирал на то, что это его частное мнение. Ну не нравится ему этот режиссер, и постановка его тоже не нравится. Так что суд первой инстанции они проиграли… – пояснила Вика, усмехаясь и заправляя газету за солнечную шторку над своим местом.

Наконец светофор переключился, и она резко стартанула. Мы долетели не больше чем за минуту. Влетев в квартиру, Виктория быстро раскидала по полкам и шкафам книги и документы, которые обычно валяются у нас повсюду, скинула пальто, запихала его как попало в шкаф, и в эту же секунду, раздался вежливый, аккуратный, короткий звонок, как будто гость подглядывал за нами и выжидал удобного момента.

– Открой, пожалуйста, – сказала тетка, усаживаясь в кресло и чинно укладывая на колени ноутбук.

Мы не сговариваясь улыбнулись этому ее неизменному позерству. Я пошел открывать.

Интересы модного режиссера явился представлять респектабельный господин, весь какой-то чересчур для нашей небольшой квартиры, живущей по законам функционального минимализма.

Самым шикарным местом в теткиной однушке по праву считается диван. Диван снабжен кожаными заголовниками, подушками разной формы и упругости и, пожалуй, может называться предметом роскоши в том смысле, что Вика умеет на нем роскошно устраиваться и работать часами. В остальном все до предела скупо: журнальный стол, два кресла, шкаф с книгами, – куда же без него? Хотя в последнее время мы начали активно переходить на цифру, но специальные книги все равно пришлось оставить. Стол с вечной горою бумаг на нем, встроенный в стену шкаф для одежды. Вот и все. Наш же гость как будто сам только что вышел из-за бархатной театральной портьеры.

– Спасибо, божественная Виктория Александровна, что согласились на встречу! – проговорил он красивым поставленным баритоном и учтиво поклонился, пожимая тетке руку.

И в самые краснознаменные времена этого господина не пришло бы в голову назвать «товарищем». Он был одет, как говорится, «по всей форме» – белоснежные манжеты выступали из-под костюма благородного серого цвета ровно на положенные два сантиметра, галстук с едва различимым мелким орнаментом был завязан безукоризненно ровно.