Агата Кристи: Дом грез

- Не говори глупостей! Я ведь знаю, сколько молодых людей делали тебе предложения. Тебе нужно только выбрать.

Лицо Аллегры окаменело:

- Я никогда не выйду замуж.

- Из-за... - Мейзи посмотрела подруге прямо в глаза, и та коротко кивнула.

С лестницы донеслись шаги, дверь распахнулась, и дворецкий объявил:

- Мистер Сигрейв!

Появившийся мистер Сигрейв явно чувствовал себя не в своей тарелке. Этот дом подавлял его роскошью и толщиной ковров. Кроме того, он совершенно не понимал, зачем его сюда пригласили, и, если бы мог отказаться от приглашения, так бы и поступил. Он неловко пожал руку подошедшей к нему девушке и смутно припомнил, что где-то ее уже видел.

- Здравствуйте, мистер Сигрейв, - сказала Мейзи. - Позвольте представить вам мою подругу. Мистер Сигрейв - мисс Керр.

Джон с готовностью повернулся и окончательно потерял дар речи. Он увидел огненно-красное платье, белый бант на гордой греческой головке и существо настолько хрупкое и эфемерное, что оно, казалось, принадлежало иному миру.

Шурша на ходу белоснежной накрахмаленной манишкой, вошел Рудольф Уоттермен, и все общество спустилось в столовую.

Усевшись за стол, Джон поднял глаза, обнаружил, что сидит как раз напротив Аллегры Керр и уже не сводил с нее взгляда. Он прекрасно понимал, что вежливость обязывает его ухаживать за хозяйкой дома, но не мог с собой ничего поделать и просто сидел и любовался девушкой напротив. Она и впрямь была необычайно хороша какой-то странной внутренней красотой. В ее глазах словно мерцало бледное, капризное и неверное пламя, похожее на блуждающие огни, заманивающие путника в трясину.

Наконец Мейзи отвернулась к отцу и принялась рассказывать ему о приятеле, которого она в тот день встретила и о рассказанных им новостях. И тут, когда Джон получил наконец долгожданную возможность поговорить с Аллегрой, у него словно отнялся язык. Перехватив его умоляющий взгляд, девушка улыбнулась.

- О погоде, - подсказала она. - Еще можно обсудить последнюю театральную премьеру или заняться подбором общих интересов. Последнее беспроигрышный вариант.

Джон рассмеялся.

- Не потому ли, что в крайнем случае всегда можно сойтись на том, что мы оба обожаем собак и не любим кошек?

- Разумеется, - серьезно ответила Аллегра.

- Я слышал, что очень удобная тема для разговора - катехизис <����Катехизис - краткое изложение христианского вероучения в форме вопросов и ответов.>.

- О да! Но, к сожалению, я в нем не сильна.

- Я тоже, - признался Джон.

- Лучше вам его подучить. Чтобы нарушать правила, нужно, как минимум, их знать.

- Ну что же, - улыбнулся Джон. - Давайте нарушать.

Боюсь только, как бы хозяева не приняли нас за сумасшедших.

Пальцы Аллегры, тянувшиеся в этот момент к бокалу, слепо ткнулись в хрусталь, и бокал, прокатившись по столу, со звоном разбился об пол. Мейзи с отцом как по команде повернули головы.

- Простите, мистер Уоттермен, я такая неловкая - Ну что вы, Аллегра, сущие пустяки, - замахал тот руками.

Джон наклонился к ней через стол.

- Плохая примета, - шепнул он. - Вы верите в приметы?

- Нет. Знаете, как говорится: "Хуже уже не будет".

Она снова повернулась к Уоттермену, и Джону ничего не оставалось, как завести разговор с Мейзи. Стараясь не упустить нить беседы, он пытался вспомнить, где он слышал эти слова раньше. Наконец его осенило. Ну конечно же: ответ Сигрдривы в Вальхаме, когда Сигурд предложил ей расстаться <����Здесь дается ссылка на диалог Сигрдривы (Бруигильды) и Снгурда (Зигфрида) из "Саги о Вельсунгах".>.

"Неужели она имела в виду? " - подумал он, но тут Мейзи спросила его о каком-то новом спектакле, разговор плавно перешел на музыку, и Джон признался, что обожает ее.

- После обеда попросим Аллегру сыграть нам Встав из-за стола, все отправились в гостиную - обычай, по мнению Уоттермена, предпочитавшего выпить вина и выкурить сигару, совершенно варварский.

На этот раз, впрочем, он нашел его даже полезным, поскольку абсолютно не представлял себе, о чем бы он стал говорить с юным Сигрейвом. Как выяснилось, юноша даже в бридж играть не умел. Поэтому игра Аллегры пришлась как нельзя более кстати.

"А все Мейзи, - вздыхал про себя Уоттермен. - Ох уж эти девичьи капризы! Стоит повстречать симпатичного парня, и начинается!"

Аллегра играла прекрасно, насколько это возможно для любителя. Она исполнила кое-что из современного, немного Дебюсси, Штрауса, Скрябина и, наконец, перешла к "Патетической" Бетховена. Музыка, исполненная безграничного величия и печали, разлилась по комнате, как могучая яростная лавина, и вдруг Аллегра сбилась. Ее пальцы соскользнули с клавиатуры, и она, повернувшись к Мейзи, натянуто рассмеялась: