Агата Кристи - Испытание невиновностью

- О чем, интересно, она знает, но помалкивает?

Он заметил, как рука Лео, переворачивавшая страницы, замерла в воздухе. На мгновенье стало тихо, затем Лео спросил:

- Почему вы думаете, что она говорит не все, что знает?

- Но, сэр, это же очевидно, разве нет?

- Мне не очевидно, - сказал Лео.

- Ей известно что-то, что может повредить какому-то определенному лицу, вы не думаете?

- Я думаю, Филип, вы уж простите меня, что рассуждать на эти темы крайне неосмотрительно. Можно нафантазировать лишнее.

- Вы меня хотите припугнуть, сэр?

- Какое вам, в сущности, до всего этого дело, Филип?

- В смысле, что я не полицейский?

- Да. Именно это я хотел сказать. Полицейские обязаны выполнять свою работу. Их долг - разбираться, что и как.

- А вы сами не хотите в этом разобраться? Или.., или вы и без того знаете, кто убийца? Знаете, сэр?

- Нет.

Краткость и страстность его ответа поразили Филипа.

- Нет, - повторил Лео и ударил ладонью по столу. Сейчас он был совсем не похож на того тихого и замкнутого книжного червя, которого так хорошо знал Филип. - Я не знаю, кто убийца! Слышите? Не знаю. Не имею ни малейшего представления. И не хочу, не желаю знать.

Глава 17

- Эстер, а ты что тут делаешь, душечка моя? - спросил Филип.

Он катил в своем кресле по коридору. А Эстер стояла в коридоре у окна. При звуке его голоса она вздрогнула и оглянулась.

- А, это ты, - проговорила она.

- Созерцаешь Вселенную или хочешь выпрыгнуть из окна? - поинтересовался Филип.

- С чего это ты взял? - с вызовом спросила Эстер.

- По лицу прочел, - ответил Филип. - Однако, если ты и вправду задумала такое, предупреждаю: данное окно для подобных целей не годится: оно слишком низко от земли... Ну подумай сама: до чего неприятно будет получить перелом руки и ноги вместо благодатного забвения, которого ты жаждешь.

- Когда-то Микки вылезал из этого окошка и спускался по стволу магнолии. И возвращался тем же путем. А мама об этом и не догадывалась.

- Чего только не скрывают от родителей! Можно целую книгу написать на эту тему. Однако если ты все же подумываешь о том, чтобы свести счеты с жизнью, Эстер, то гораздо надежнее будет прыгнуть с того места, где беседка.

- Это где выступ над самой рекой? Да, там разобьешься в лепешку о камни!

- У тебя слишком пылкое воображение, Эстер. Большинство людей вполне удовлетворила бы газовая духовка: аккуратно сунул туда голову - и порядок. Или того проще: выпить целую пачку снотворного.

- Я рада, что ты здесь, - неожиданно сказала Эстер. - С тобой всегда можно поболтать на любые темы.., о чем угодно.

- Мне ведь теперь больше особенно и заняться нечем, - признался Филип. Пошли в мою комнату, поболтаем еще. - И, видя, что она колеблется, добавил:

- Мэри внизу, пошла приготовить для меня какое-то несъедобное угощение своими собственными белыми ручками.

- Мэр меня не поймет, - сказала Эстер.

- Эта верно, - согласился Филип. - Мэри ничегошенькй не поймет.

Он покатил дальше, и Эстер пошла с ним рядом. Она открыла дверь их гостиной и пропустила Филипа вперед.

- А вот ты понимаешь, - сказала она, входя следом. - Почему?

- Видишь ли, бывают ситуации, когда такие мысли не могут не прийти в голову... Например, когда со мной случилась эта история и я понял, что могу остаться калекой на всю жизнь...

- Да, - сказала Эстер. - Это, наверно, было жутко. Жутко. Ты же летчик.

- "Высоко-высоко по небу летит на белой тарелочке сахарный бисквит", шутливо продекламировал Филип.

- Прости меня, ради Бога! Я такая эгоистка.., я не подумала.., это я должна была проявить сочувствие.

- И хорошо, что не проявила, - сказал Филип. - И вообще, это время у меня уже прошло. Ко всему можно привыкнуть, Эстер. Сейчас эти слова для тебя пустой звук, но в конце концов ты убедишься, что я прав. Если только не успеешь раньше наделать всяких глупостей. Ну давай рассказывай. Что такое случилось? Повздорила, наверно, со своим дружком, этим неулыбой-медикусом?

- Нет, не повздорила. Все гораздо хуже.

- Обойдется, - сказал Филип. - Вот увидишь.

- Нет, никогда. Тут уже ничего не исправишь.

- Эх, Эстер, какая же ты максималистка. Для тебя все либо белое, либо черное, да? И никаких полутонов.

- Что поделаешь, - ответила Эстер. - У меня всю жизнь так. Чего ни задумаю, за что ни возьмусь, все у меня получается шиворот-навыворот, не как мечталось. Я хотела, чтобы у меня была своя жизнь, хотела кем-нибудь стать, что-то делать. И все так, впустую... Я часто подумывала о самоубийстве. Лет с четырнадцати.