Агата Кристи - Испытание невиновностью

Микки прошел к двери, распахнул ее, и через порог, весело ухмыляясь, въехал на своем кресле Филип Даррант.

- Вы сейчас заняты, сэр? - обратился он к Лео. - Мне ведь не к спеху, могу и подождать. Я мешать вам не буду, пороюсь тихонько на книжных полках.

- Нет, - ответил Лео. - Я сейчас не работаю.

- Гвенда не пришла? - сочувственно осведомился Филип.

- Она звонила, предупредила, что не придет сегодня, у нее болит голова, ровным голосом объяснил Лео.

- Вот как. Микки сказал:

- Ладно, я пойду. Загляну к Тине, вытащу ее погулять. Эта девчонка боится свежего воздуха.

И легкой, пружинистой походкой вышел из библиотеки.

- Я ошибаюсь, или действительно в Микки за последнее время произошла перемена? Он, кажется, уже не злится на всех и вся? - спросил Филип.

- Он повзрослел, - ответил Лео. - Правда, у него на это ушло довольно много времени.

- Не очень-то подходящий момент он выбрал, чтобы так воспрянуть духом, заметил Филип. - После вчерашнего допроса как-то не до веселья, вы согласны?

Лео тихо ответил:

- Разумеется, очень тяжело заново все это переживать.

- У Микки, как по-вашему, есть совесть? - продолжал Филип, продвигаясь в своем кресле вдоль полок и рассеянно вытаскивая то один томик, то другой.

- Странный вопрос, Филип.

- Ничуть, сэр. Я просто размышляю. Ведь бывают же люди, у которых нет музыкального слуха. И точно так же некоторые не способны испытывать угрызения совести, раскаяние и даже простое сожаление по поводу своих действий. Взять того же Жако. Он точно ничего подобного не испытывал.

- Да. Это верно.

- Ну а Микки? - Филип помолчал и заговорил совсем на другую тему:

- Можно я задам вам один вопрос, сэр? Вам вообще-то известно происхождение ваших приемных детей?

- Почему вы об этом спрашиваете, Филип?

- Просто любопытно. Меня очень занимают проблемы наследственности. Интересно, насколько велика ее роль?

Лео не отвечал. Филип смотрел на него с живым интересом.

- Возможно, вам неприятно, что я задаю такие вопросы?

- Нет, отчего же, - сказал Лео, вставая. - Вы ведь член нашей семьи и имеете право их задавать. А в данной ситуации, спору нет, то, о чем вы спрашиваете, весьма существенно. Но наших детей, строго говоря, нельзя считать приемными. Мэри, ваша жена, действительно была удочерена по закону. Остальные же попали в наш дом в общем-то неформальным путем. Жако осиротел, его отдала нам на время войны родная бабка. Она погибла во время бомбежки, и мальчик остался у нас. Так уж вышло. Микки внебрачный ребенок. Его мать интересовали исключительно кавалеры. Она назначила цену в сто фунтов и получила их. Что сталось с матерью Тины, нам неизвестно. Она ни разу не написала своей дочери, не потребовала, чтобы ей ее вернули после войны, а разыскать ее не представлялось возможным.

- А Эстер?

- Эстер тоже внебрачный ребенок. Ее мать была ирландка, молоденькая медсестра. Вскоре после того, как ее дочь оказалась у нас, она вышла за американского солдата и попросила, чтобы мы оставили девочку у себя. Не хотела, чтобы муж знал о незаконном ребенке. В конце войны она уехала с мужем в Штаты, и с тех пор мы о ней ничего не слышали.

- У каждого по-своему трагическая история, - заметил Филип. - Все пятеро несчастные, никому не нужные подкидыши.

- Да, - сказал Лео. - Потому-то Рейчел с такой страстью к ним ко всем и относилась. Хотела, чтобы они почувствовали себя желанными, чтобы у них был свой дом, хотела стать им настоящей матерью.

- Благородное стремление.

- Да, но получилось не так, как она рассчитывала, - вздохнул Лео. - Она свято верила, что кровное родство ничего не значит. На самом же деле оно все-таки имеет значение. В характере, в поведении родных детей обычно есть какая-то особинка, которую узнаешь и понимаешь без слов. А с приемными детьми такой связи нет. Их не понимаешь сердцем, только умом и судишь о них, отталкиваясь только от своих собственных представлений и чувств. Однако нельзя забывать о том, что твои мысли и чувства, возможно, довольно далеки от того, что думают и чувствуют они.

- Вы, вероятно, всегда понимали это?

- Я предостерегал Рейчел, - кивнул Лео. - Но она, конечно, не верила. Отказывалась верить. Она внушала себе, что это ее родные дети.

- Тина всегда казалась мне темной лошадкой, - сказал Филип. - Возможно, потому, что она не совсем белая. Кто был ее отец, вы знаете?

- Кажется, какой-то моряк. Возможно, индиец. Мать не могла точно сказать, - сухо добавил Лео.

- Совершенно непонятно, как она на что реагирует, что думает. Говорит мало. - Филип замолчал. А потом выпалил: