Агата Кристи - Таинственное происшествие в Стайлз

Я нахмурился.

- Поймите меня правильно, - продолжала Мэри, - я откровенно призналась Джону, что он мне нравится, очень нравится, но это, конечно, не любовь. Я сказала, что потом, возможно, смогу его полюбить, но тогда он был мне просто симпатичен, не больше. Однако Джон посчитал, что этого достаточно, и сделал мне предложение.

Мэри прервала свой рассказ и внимательно посмотрела мне в глаза

- Кажется, да, я уверена, что поначалу он меня очень любил. Но мы с Джоном слишком разные люди. Вскоре после свадьбы наступило охлаждение, а затем я ему и вовсе надоела. Говорить об этом неприятно, мистер Хастингс, но я хочу быть с вами полностью откровенной. К тому же сейчас мне это безразлично - все уже позади.

- Что вы хотите сказать?

- Я хочу сказать, что покидаю Стайлз навсегда.

- Вы с Джоном купили другой дом?

- Нет, Джон, наверное, останется здесь, но я скоро уеду.

- Вы хотите его оставить? - Да!

- Но почему?

После долгого молчания Мэри тихо ответила:

- Потому что для меня дороже всего... свобода.

Я подумал о девственных лесах, о полях и реках, обо всем, что именуется свободой для такого человека, как Мэри Кавендиш. Но в своих бедах она виновата сама, - лишь гордость и высокомерие не позволяют Мэри жить счастливой семейной жизнью.

Вдруг она всхлипнула и тихо произнесла:

- Стайлз - это тюрьма.

- Я понимаю, но, Мэри, вы поступаете слишком опрометчиво.

- Опрометчиво? Вы просто ничего не знаете!

И тут я сказал фразу, о которой сразу пожалел.

- Вам известно, что доктор Бауэрстайн арестован? Лицо Мэри мгновенно стало холодным и непроницаемым.

- Джон заботливо сообщил мне об этом сегодня утром.

- И вы знаете причину ареста?

- Конечно. Он же немецкий шпион! Манинг давно его подозревал.

Мэри говорила совершенно спокойно. Неужели арест Бауэрстайна ее нисколько не волнует? Она взглянула на цветочную вазу.

- Цветы уже совсем завяли. Надо срезать новые.

И, еле заметно кивнув на прощание, она вышла в сад.

Да, наверное, Мэри безразлична к судьбе Бауэрстайна. Не может же она до такой степени скрывать свои чувства!

На следующее утро ни Пуаро, ни полицейские в усадьбе не появлялись. Зато к обеду разрешилась загадка последнего из четырех писем, отправленных миссис Инглторп в тот роковой вечер. Не сумев в свое время определить адресата, мы решили не ломать над этим голову - рано или поздно все прояснится само собой. Так и случилось. Почтальон принес письмо, отправленное французской музыкальной фирмой. В нем говорилось, что чек миссис Инглторп получен, но, к сожалению, ноты, которые она просит, разыскать не удалось. Итак, наши надежды на то, что четвертое письмо поможет пролить свет на убийство, оказались напрасными.

Перед чаем я решил прогуляться до Листвэйз и сообщить Пуаро про письмо, но привратник сказал, что мой друг снова уехал. - Опять в Лондон?

- Нет, сэр, на этот раз в Тэдминстер. Сказал, что хочет навестить какую-то леди. Она там в госпитале работает.

- Вот болван! - воскликнул я, раздраженный забывчивостью Пуаро и тем, что напрасно сходил в Листвэйз - Я же говорил ему, что по средам Цинция не работает. Ладно, когда мсье Пуаро вернется, скажите, что его ожидают в Стайлз.

- Хорошо, сэр, я передам.

Весь вечер я ожидал прихода Пуаро, но он так и не появился. Не было его и на следующий день.

После обеда Лоуренс отвел меня в сторону и спросил, не собираюсь ли я навестить своего друга.

- Нет, - сказал я раздраженно, - хватит с меня, если Пуаро захочет, он и сам может сюда прийти.

- Очень жаль, - хмуро пробормотал Лоуренс.

- А что случилось? Если дело серьезное, я, так и быть, схожу в Листвэйз - в последний раз!

- Ничего серьезного. Просто, если увидите мистера Пуаро, передайте ему, - Лоуренс снизил голос до шепота, - что я нашел еще одну кофейную чашку.

Сказать по правде, я уже давно забыл про "послание" Пуаро, и слова Лоуренса подстегнули мое любопытство.

Итак, я снова отправился в Листвэйз. На этот раз Пуаро был у себя. Он сидел в кресле, полностью погруженный в свои мысли. Лицо его было чрезвычайно бледным.

- Пуаро, вы не заболели? - спросил я озабоченно.

- Нет, друг мой, все в порядке. Но передо мной встала очень серьезная проблема.

- Отдавать ли преступника в руки правосудия или оставить его на свободе? - спросил я с улыбкой.

Как ни странно, Пуаро утвердительно кивнул.

- Да, как сказано у вашего Шекспира: "Говорить или не говорить - вот в чем вопрос".

Я был так удивлен, что даже не поправил своего друга.