Агата Кристи - Таинственное происшествие в Стайлз

- Да, я надеюсь, что не ошибаюсь.

- Так не томите меня! Скажите его имя!

- Друг мой, к сожалению, у меня нет никаких доказательств.

Неожиданно лицо его переменилось и, схватив меня за руку, Пуаро выбежал в холл.

- Мадемуазель Доркас, где вы? Мадемуазель Доркас!

В комнату вбежала испуганная Доркас.

- Мистер Пуаро, что случилось?

- Доркас, у меня есть одна маленькая идея, и если она подтвердится, то дело можно считать законченным. Скажите, в понедельник - именно в понедельник, а не во вторник - ничего не случилось с колокольчиком в комнате миссис Инглторп?

- В понедельник? Да, сэр, я припоминаю, что именно в понедельник порвался шнурок колокольчика, висевшего над дверью в комнату хозяйки. Только как вы догадались, сэр? Мы же вызвали работника, который починил.

Пуаро улыбнулся.

Мы перешли в гостиную.

- Вот видите, - сказал мой друг, - не всегда надо иметь неопровержимые доказательства. Подчас достаточно одного здравого смысла. Однако, признаюсь, я рад, что моя догадка подтвердилась. Ведь у каждого есть свои маленькие человеческие слабости, не правда ли, Хастингс? Теперь я могу себе позволить сделать небольшую передышку и прогуляться по парку.

Весело посвистывая, Пуаро вышел из комнаты как раз в тот момент, когда на пороге появилась Мэри Кавендиш.

- Ваш друг излучает такое блаженство, словно он уже поймал преступника, - сказала она с улыбкой.

Я улыбнулся в ответ.

- Сам не понимаю, что случилось. Доркас рассказала ему про какой-то оборванный шнурок, и это привело Пуаро в неописуемый восторг.

Мэри снова улыбнулась.

- Смотрите, он выходит из ворот, - сказала она, взглянув в окно, разве ваш друг собрался к себе?

- Я уже давно отказался от попыток понять его действия!

- Может быть, от сильного переутомления он немного...

Мэри запнулась и покраснела.

- Мне тоже иногда кажется, что Пуаро ведет себя не совсем нормально. Но через некоторое время выясняется, что во всех его на первый взгляд безумных действиях имелась строгая система.

- Что ж, давайте подождем "некоторое время". Хотя Мэри и старалась показаться веселой, глаза ее были очень печальны.

"И все-таки, - подумал я, - надо поговорить с ней о будущем Цинции".

Я очень осторожно начал этот разговор, но не успел произнести и двух фраз, как Мэри перебила меня:

- Вы прекрасный адвокат, мистер Хастингс, но зачем попусту растрачивать свой талант? Поверьте, я прекрасно отношусь к Цинции и, конечно же, позабочусь о ее будущем.

Она о чем-то задумалась и неожиданно спросила:

- Мистер Хастингс, как вы думаете, мы с Джоном счастливы вместе?

Я был очень удивлен ее вопросом и смог лишь пробормотать, что это личное дело супругов и постороннему не пристало обсуждать подобные темы.

- Да, это наше личное дело, но вам я все-таки скажу: мистер Хастингс, мы несчастливы друг с другом!

Я промолчал, а Мэри, печально опустив голову, продолжала:

- Вы же ничего не знаете обо мне - ни откуда я родом, ни кем была до того, как вышла за Джона. А у меня сейчас такое настроение, что хочется кому-то исповедаться.

Признаться, я не слишком стремился оказаться в роли отца-исповедника. Во-первых, я помнил, чем закончилась исповедь Цинции. Во-вторых, в исповедники обычно выбираются люди не первой молодости, а я, напротив, был цветущим молодым человеком, к тому же неравнодушным к женщинам!

- Мой отец - англичанин, а мать - русская.

- А, теперь понятно...

- Что понятно? - резко спросила Мэри.

- Понятно, почему во всем вашем облике чувствуется что-то отстраненное и необычное.

- Мать считалась красавицей. Я ее не помню - она умерла, когда я была совсем ребенком. По словам отца, мама по ошибке приняла слишком большую дозу снотворного.

Мэри на мгновение замолчала, затем продолжала:

- Отец тяжело переживал ее смерть. Через некоторое время он поступил на дипломатическую службу, и мы начали разъезжать по свету. К 23 годам я, кажется, побывала уже повсюду! Моя жизнь была наполнена весельем, впечатлениями и радужными надеждами.

Она тяжело вздохнула.

- Но неожиданно умер отец, почти ничего не оставив мне в наследство. Мне пришлось поселиться у своей престарелой тетки в Йоркшире. Естественно, после стольких лет, проведенных с отцом, жизнь в сельской глуши казалась ужасной - унылая скука и монотонность тамошнего существования просто сводили меня с ума.

- Да, я вас прекрасно понимаю.

- И вот в это время я встретила Джона. Конечно, с точки зрения тетушки, о лучшей партии нельзя было и мечтать. Но я думала не о деньгах единственное, чего мне хотелось, - это выбраться поскорее из сельской глуши, из соседских сплетен и ворчания тетушки