Алан Брэдли - Копчёная селёдка без горчицы

— Что ты имеешь в виду?

— Он не был похож на сон. Я уснула на кровати Фенеллы, даже не потрудившись раздеться. Должно быть, меня разбудил шум — где-то рядом, в фургоне.

— Тебе снилось, что ты спишь?

Порслин кивнула.

— Это и было самое ужасное. Я не шевелила ни мускулом. Лишь продолжала делать глубокие вдохи-выдохи, будто сплю, ну и на самом деле спала, естественно. О, черт! Это так сложно объяснить.

— Продолжай, — сказала я. — Я знаю, что ты имеешь в виду. Ты была в моей кровати и видела сон, что спишь в кровати Фенеллы.

Она бросила на меня благодарный взгляд.

— Не было ни звука. Я долго прислушивалась, потом подумала, что они ушли, и приоткрыла глаза — совсем чуть-чуть и…

— И?

— Лицо! Большое лицо совсем рядом, в нескольких дюймах! Чуть не касалось моего!

— Господи боже!

— Так близко, что я не могла сфокусировать взгляд, — продолжала Порслин. — Я умудрилась выдавить слабый стон, как будто мне что-то снится, слегка приоткрыла рот…

Должна признать, я была полна восхищения. Надеюсь, что, пусть даже во сне, я буду иметь достаточно присутствия духа, чтобы сделать то же самое.

— Лампа едва светила, — рассказывала она. — Свет падал сквозь волосы. Я рассмотрела только волосы.

— Которые были рыжими, — подсказала я.

— Которые были рыжими. Длинными и вьющимися. Буйными, короче. И тогда я открыла глаза…

— Да-да! Продолжай!

— И это должно было оказаться твое лицо, не так ли? Но нет! Это было лицо рыжеволосого мужчины. Вот почему я набросилась на тебя и чуть не задушила!

— Постой, — сказала я. — Рыжеволосого мужчины?

— Он был омерзителен… Весь измазан сажей. Выглядел, будто спал в стоге сена.

Я покачала головой. Неким странным образом это все имело смысл, подумала я, то, что во сне Порслин превратила миссис Булл, которую могла случайно видеть в Канаве, в рыжеволосого буйного мужчину. Даффи не так давно читала книгу профессора Юнга и вдруг заявила, что сны — это символы, таящиеся в подсознании.

Обычно я отмахивалась от снов, как от мусора, но моя жизнь недавно наполнилась необъяснимыми примерами обратного.

Сначала было видение Фенеллы — в хрустальном шаре, — что Харриет хочет, чтобы я помогла ей вернуться домой из холода, и, хотя Фенелла утверждала, что Фели и Даффи подбили ее на это, вся эта история потрясла меня; на самом деле я раздумывала что, если ее признание не было ложью?

Потом рассказ Бруки о беспокойной Серой леди из Букшоу. Я так и не решила, не надул ли он меня с этой так называемой легендой, но у меня просто не было времени разузнать получше.

Тем не менее я должна признать, что все это сверхъестественное где-то глубоко в моем мозгу весьма нервировало меня.

— Почему ты мне раньше это не рассказала?

— О, я не знаю, все так сложно. Часть меня недостаточно тебе доверяла. И я знала, что ты доверяешь мне не больше.

— Я не была уверена насчет твоей одежды, — сказала я ей. — Я думала, почему тебе пришлось стирать ее в реке?

— Да, ты написала об этом в дневнике, верно? Ты думала, что она могла намокнуть от крови Фенеллы.

— Ну, я…

— Ну же, Флавия, признайся. Ты думала, что я проломила череп Фенелле, чтобы… чтобы…. унаследовать фургон или еще что-то.

— Что ж, было такое предположение, — сказала я с улыбкой, надеясь, что она окажется заразительной.

— Дело в том, — продолжила она, взъерошивая волосы, затем накручивая длинную прядь на указательный палец, — что женщина вдали от дома иногда чувствует потребность кое-что прополоскать.

— О, — произнесла я.

— Если бы ты потрудилась спросить меня, я бы сказала тебе.

Если даже это не было приглашением задавать прямые вопросы, я расценила его именно так.

— Ладно, — сказала я. — Тогда разреши мне спросить тебя вот о чем: когда мужчина в фургоне наклонился над тобой во сне, ты заметила что-нибудь, кроме его волос?

Я думала, что знаю ответ, но не хотела озвучивать его вместо нее.

Порслин сдвинула брови и поджала губы.

— Не думаю… Постой! Было кое-что еще. Такое отвратительное, что я, должно быть, забыла, когда ты меня неожиданно разбудила.

Я жадно подалась вперед.

— Да? — сказала я. Мой пульс ускорился.

— Рыба! — договорила она. — Жутчайшая вонь дохлой рыбы. Фу-у-у!

Я могла бы обнять ее. Положить ей руку на талию и — если бы не эта чудная чопорность в крови де Люсов, удерживающая меня на невидимой привязи, — протанцевать с ней по комнате.

— Рыба, — произнесла я. — Точно как я думала.

Мой мозг закипел, самыми крупными пузырями были: Бруки Хейрвуд и его воняющая рыба, Урсула Випонд и гниющие ивовые прутья и мисс Маунтджой с ее пожизненным запасом рыбьего жира.