Олег Рой - Тайный шифр художника

При упоминании Маньковского меня аж передернуло:

– Я, между прочим, представился вашей секретарше, – напомнил я. – И не виноват, что если она неправильно интерпретировала полученную информацию.

– Та ше вы с нее хотите, оно же ж ребенок, – примирительно сообщил Гвир. – У ее светлой головке мысли надолго не задерживаются, и вообще она ей нужна не для думанья, а штоби личико носить и кучеряшки навивать. Эстетическое украшение моего офиса в здесь. А ви до нас туристическим проездом или, не дай боже, по делу?

– И то и другое, – уклончиво отвечал я. – Можно с вами увидеться, Борис Маркович?

– Та я вас умоляю, просто дядя Боря, – тут же откликнулся он. – Конечно, добро пожаловать ко мне в палаццо. Со вчерашнего вчера я торчу у себе, как тополь на той Плющихе, и два дня еще никуда не денусь. Берите свою персону и несите сюда. Ви в каком отеле якорь кинули?

– В «Октябрьской», – сообщил я. – И я с дамой, так что…

– Я уже счастлив, а когда ви сподобитесь? – перебил Гвир, который все время, казалось, куда-то торопился, быть может, старался впихнуть в единицу времени рекордное количество слов. – Адрес, где я держу турфирму, ви таки знаете или?

– Биржевой переулок? – уточнил я, на что в трубке утвердительно гмыкнули. – Ничего, если мы приедем часа через два?

– Значит, у полдень, – подсчитал он. – Сами не найдете, так что буду ждать вас на углу набережной и Биржевой линии. Встречу без хлеба и соли, зато со всем своим расположением наперевес.

К счастью, будить Вику не пришлось, она уже не только проснулась и встала, но и была уже почти готова к выходу. Так что мы даже успели позавтракать, после чего выдвинулись в путь.

– Хоть скажи, куда мы идем, – попросила Вика, когда мы уже покинули здание гостиницы.

– К очередной ходячей картине, – ответил я. – Некоему Борису Марковичу Иогансону, владельцу туристического агентства «Весь мир».

– Вот прямо так скромно – «Весь мир»? – засмеялась Вика. – Ты говорил с ним? И что он из себя представляет?

– «Представляет» как раз очень точное слово, – засмеялся и я. – Такое чувство, что он действительно все время представляет, как в театре. Так старательно играет «настоящего одессита», что здорово с этим перебарщивает.

– Или так вжился в роль, что уже не может из нее выйти, – предположила Вика.

Борис Маркович оказался кругловатым, крепко сбитым мужчиной где-то около шестидесяти, очень невысокого роста: на полголовы ниже Вики и на целую голову – меня. Аккуратная курчавая бородка и не менее кучерявые волосы имели настолько яркий рыжеватый оттенок, что я усомнился в естественности его происхождения. Гвир носил элегантные очки с полукруглыми линзами и все время улыбался хитроватой ироничной улыбочкой, даже скорее усмешечкой. Руку он жал уверенно и крепко, а Вике поклонился – слегка, но довольно церемонно. Соблюдал стиль. Если бы мне понадобилось описать Гвира в двух словах, я, пожалуй, выбрал бы «ироничность» и «элегантность». Если Рэмбрандт был одет подчеркнуто строго: скучный классический костюм и белоснежная рубашка с неброским, как у профессионального дипломата, галстуком, то Иогансон, похоже, стремился к стилю ради стиля. Плащ, который он именовал макинтошем, сиял диковатой для дождливого Питера белизной. «Простые» синие джинсы выглядели не столько штанами, сколько вызовом в духе «да, такой вот я независимый». От коричневых кожаных ботинок (готов был спорить, что он сам называл их не иначе как штиблетами) за километр веяло настоящей итальянской ручной работой. Мягкая серая шляпа, как ни странно, вовсе не диссонировала с джинсами и клетчатой рубахой из тонкой и, насколько я мог судить, очень недешевой шерсти. Перстень-печатку украшали три черных камня – уж и не знаю, каких.

Да, впечатление Борис Маркович производил… просто производил. Похоже, это было одним из любимых его удовольствий – производить впечатление.

– Идемте уже, – скомандовал он, едва мы обменялись приветствиями. – Еще две минуты, и вместо почтенного коммерсанта ви будете иметь здесь гигантскую ескиму у макинтоше. На улице зусман, а у меня здоровье уже не как у молодости.

Это заявление я тоже счел выпендрежем – от реки действительно веяло прохладой, но все же не настолько, чтобы вот прям замерзнуть. Все-таки на дворе теплый май, а не суровый январь.

В обставленном на западный манер офисе нас встретила юная секретарша с такой внешностью, которой позавидовала бы добрая половина голливудских звезд. Гвир провел нас на второй этаж, где располагалась переговорная комната, такая же подчеркнуто стильная, как и ее хозяин. Белые кожаные диваны, столик черного стекла, неглубокий стеллаж с экзотическими безделушками – обстановка подбиралась явно исходя из того же принципа «производить впечатление».