Сэм Льювеллин - Кровавый удар

Он смеялся.

Я вспомнил о мачте "Лисицы", возвышавшейся над всеми судами. Как маяк. Черт бы тебя побрал, "Лисица", подумал я. Надя изо всех сил что-то кричала. Она стояла у носа, крепко упираясь ногами в комингс [14] Комингс — вертикальные стальные листы или толстые деревянные брусья, ограждающие отверстия на палубе. .

— Пошел! — кричала она.

Она была права.

Впереди светились огни паромной переправы. Четыре огня виднелись справа от носа баржи. Потом зажегся еще один и еще. Я вопил, бессвязно бранясь. Начался отлив. Его волны набегали под нос баржи и относили ее от "Лисицы" к середине фарватера. Рулевой мог вернуть ее на место, только положив руль направо.

Черная полоска воды появилась между корпусами, потом превратилась в ленту, потом в дорожку. Ялик колыхался на ней, как дохлый тюлень. Я побежал к корме, навесил еще фендеров. Теперь баржа не сможет сильно ударить, потому что отлив относит ее прочь. Рулевой, оскалив зубы, крутил штурвал. Теперь они уйдут, думал я. Они ничего не смогут сделать.

Он повернул руль вправо, и вода вспенилась. Меня снова затошнило. Они возвращались.

Я нагнулся и вытащил из люка двухфутовую железяку, которой пользовался как рычагом для трюмной помпы. "Вы об этом пожалеете", — сказал тонкий голос человека в костюме из пестрой шерстяной ткани, стоявшего под картинами, изображающими сражения.

Баржа снова приблизилась вихляясь, как будто рулевой не вполне соображал, что делает. Я покрепче ухватил железный брус. Теперь ржавый корпус был на расстоянии фута, нос повернут к нам, он двигался медленно, но до жути целеустремленно.

Я поставил ногу на спасательный канат "Лисицы" и запрыгнул на борт мусорной баржи.

Палуба представляла собой узкий проход среди металлических болванок. Она накренилась, когда борт баржи соприкоснулся с бортом "Лисицы". Я услышал, как взорвался очередной фендер, как треснула подпорка, оторвавшаяся от палубы "Лисицы", и что-то громко, противно заскрипело. В ветровом стекле кабины плавали кровавые закатные облака. От грохота мотора у меня ныли зубы. Я занес руку с брусом и ударил в середину стекла.

Послышался звон разбитого стекла. Острые края впивались мне в руку; я забрался в трюм баржи и вылез с другой стороны.

Два корпуса со страшным скрежетом терлись друг о друга. Я не оглядывался. Вскочил на боковую палубу и заглянул в распахнутую дверь кабины.

Там воняло машинным маслом и сигаретным дымом. На палубе лежал человек. Он закрывал глаза руками. Вместо лица у него была кровавая маска. Другой стоял наклонившись над ним. Когда я вошел, он выпрямился. У него было широкое белое лицо с глазами-щелочками. Зубы большие и желтые, как у лошади. Правого верхнего клыка не было. Вместо левого уха — сырое красное месиво. Это он прошлой ночью избивал Дина в саду, его серебряные пуговицы блестели в лунном свете.

У руля никого не было. Я схватился за него и дернул влево. Человек без одного зуба кинулся на меня.

Это было все равно что попасть в мясорубку. Я физически сильный человек, но всегда почитал за правило избегать драк. Теперь я прислонился к рулю и сделал все, что мог.

Он ухмылялся. Я заехал ему по ухмылке и оцарапал суставы пальцев о его зубы. Что-то со страшной силой ударило меня в живот, и все стало красным и тошнотворным. Я мертвой хваткой вцепился в руль и до отказа повернул его влево. Я понимал, что руль бросать нельзя.

Следующий удар пришелся мне около уха. Я ощутил боль, туманную и размытую, но очень сильную. Я отшатнулся и слишком поздно сообразил, что бросил руль. Мое правое колено как будто взорвалось. Я качнулся вперед, споткнулся о тело, распростертое на полу, и схватился за какую-то ручку.

Дверная ручка.

Я налег на нее. Он шел на меня как краб, растопырив клешни. Дверь открылась внутрь. Я оказался на свежем воздухе, прислонился к перилам баржи. Он зарычал, норовя ударить меня ногой. Я увернулся. Ботинок, нацеленный мне в пах, попал во внешнюю часть левого бедра. "Мертвая нога!" — услышал я откуда-то из школьных лет. Лишившись обеих ног, я повис на перилах.

Он приближался.

Кто-то схватил мои бесполезные ноги и перекинул их через перила. Мои пальцы отпустили железный поручень. Стук двигателя казался артиллерийской канонадой. Я прекрасно понимал, что сейчас отправлюсь за борт. Но ноги не действовали. Я мог только вопить.

Потом я понял, что падаю.

Винт, подумал я.

Я свалился в воду и сразу попал в водоворот. В голове у меня тут же прояснилось. Я принялся лихорадочно грести руками, ожидая, что сейчас меня начнут пережевывать огромные бронзовые лопасти, крутящиеся рядом со мной, как ножи мясорубки.