Любовь Овсянникова - Наследство от Данаи

Вся толока лежала в небольшом углублении с правой стороны речушки и густо поросла травой.

Валентина разбежалась в сторону этого ключа.

— Кто первым воды напьется? — запыхалась от бега и возбуждения. Не добежав нескольких метров, свалилась на землю.

— Ой! Что-то под ноги попало! Осторожно, красавчик мой... — последние слова она выговорила уже не голосом, а дыханием. И это был зов, в любом возрасте желанный и понятный мужчинам.

С разбегу Алексей упал на нее и не встал до тех пор, пока в зенит не вышел полнолицый месяц.

3

Алексей не назвал Рыжухе еще одного своего друга, которого всегда рад был видеть, — Толю Ошкукова, Куку. Если Сергей и Игорь жили в районе железнодорожного вокзала, на пристанционном хуторке, что находился в трех километрах от основного поселка, то Толин дом стоял возле Сотниковой балки, почти в самом центре поселка. Конечно, Алексей чаще виделся с ним, чем с кем бы то ни было.

Толя жил вдвоем с матерью, и их семья знала, что такое нужда, — Галина Семеновна, его мать, работала медсестрой в детских яслях и получала небольшую зарплату, но Толя всегда выглядел опрятно, свежо, особенно он заботился об обуви, покупал качественную, хорошо носил и она у него всегда блестела. К несчастью, он был небольшого роста, и это его удручало, даже портило характер — мальчик рос саркастичным, острым на язык. Девушки его замечали, но побаивались.

Родственников у них с матерью не было, поэтому каникулы он проводил дома. За лето он немного отдалялся от школьных товарищей. А нынче, на удивление всем, подружился с Дусей, дочерью Николая Тимофеева, ученицей десятого класса. Хотя, глядя на нее, можно было подумать, что она уже окончила школу: стройное телосложение, узкие мальчишеские бедра и налитая высокая грудь оставляли впечатление ее полной взрослости. Имя Дуся прицепилось неизвестно почему, на самом деле девушку звали Надеждой.

Кроме красивой фигуры имела Надежда карие глаза и темные волосы. Волосы, правда, были так себе — жиденькие и короткие, словом, слабенькое украшение. Поэтому недавно она их обрезала и ходила со стрижкой, однако не портившей ее — коротенькие волосы слегка курчавились.

С Кукой они были соседями. Правда, межа между их усадьбами терялась где-то в густом вишняке, который с обеих сторон отвоевал по пол-огорода. Ну, Тимофеевы на вишни голодными не были, так как дядя Николай — Пепик — сторожил колхозный сад, а вот семью Ошкуковых вишни выручали ощутимо. Как наступала пора созревания «шпанок», а затем «чорнокорок», а потом других сортов, так Анатолий начинал трудиться.

Дважды в день, утром и вечером, он набирал по два ведра лоснящихся ягод и вез их на трассу Москва-Симферополь, проходившую неподалеку от Дивгорода. Там продавал по сорок рублей ведро. Вот за день выходило сто шестьдесят рублей. Толя терпеливо собирал деньги на новые туфли к сентябрю.

В этом году, как и всегда, он собрал урожай с деревьев, приблизительно составляющих половину сада, а остальное оставил соседям. Вырученных денег на обновки ему хватало, даже на теплые зимние ботинки оставалось. Чего еще надо?

День или два сад стоял брошенным на произвол судьбы, вишни перезревали, некоторые трескались и истекали соком, а некоторые вяли под солнцем, морщились и опадали.

— Галка, — залетела как-то во двор к Ошкуковым Пепикова жена Bеpa Ивановна, — скажи своему оторвиголове, пусть он не выделывается. Начал обрывать вишни, так пусть и заканчивает!

— Это он вашу долю оставил, — Галина Семеновна отвлеклась от постирушки и согнутой в локте рукой пригладила растрепавшиеся волосы.

— Не знаю! Толя, — повернулась Вера Ивановны к мальчишке, которого до этого словно не замечала. — Делай, что хочешь, но чтобы деревья стояли чистые. Слышишь?

— Я к вам не нанимался, — буркнул тот.

— Вот зараза! Ну, ты посмотри? — женщина уперла руки в бока. — Не зли меня, ей-богу. Понял?

— Спасибо, — буркнул Толя. — Но это — в последний раз.

— В последний, значит, в последний, — согласилась Пепикова жена. — Вон смена тебе подрастает, — кивнула неизвестно куда.

Эти диалоги повторялись ежегодно, ежегодно они забывались и начинались сызнова.

Надежда охотно помогала Толику, пока он не дошел до их части сада. А после разгневанной тирады Веры Ивановны девчонку будто корова языком слизала — исчезла. На окончание работ у Анатолия ушло еще почти две недели, и за эти дни он ее ни разу не видел.

Какой там к дьяволу ставок, какие гулянки? Он так спешил, что мотался на трассу по четыре раза на день — вишни портились на глазах, надо было поспевать.