Пришли.
- Здесь лежала моя мать.
- А-а! - облегченно радуется Тимофеевна. - Эта! Ну, это да-а! Было захоронение, верно. Женщина ходила, цветы сажала... Я вам сейчас объясню. Парень этот, - кивает на портрет в венке, - из нынешних. И его, как водится, застрелили. Богатство осталось несметное! И жена молодая. Переживает, прям на ногах не стоит. И приходит к нам с компасом.
Коваль с отвращением, но прислушивается.
- А при ней чудной такой, вроде колдуна. Ну, много их теперь. Она с компасом, он с книгой, с толстой. Ходят, проверяют, где запад, где восток и где кто лежит... Всякий там Телец, Лев, знаете небось. Кто когда родился, когда умер - это все вычисляют и по книге смотрят гороскоп. Понимаете, какое дело? Чтоб по гороскопу похоронить! Тогда вроде на том свете повезет. Чудно, конечно... И вот на этом как раз месте, - она обводит рукой окрестные памятники, - самый гороскоп оказался! Два Козерога, посередине Рак и еще у кого-то год Крысы...
- И ради этого бреда срыли могилу!
- Ну-у, тут уж куда было деваться. Она тут все долларами засыпала. Тут уж чего. Наши мужики, которые с лопатами, прям все стеной стали, все "за". И директор не спорил. Только, говорит, купите другое место. Для вашей, значит, мамаши. И жена эта сразу доллары, доллары, ничего не жалела!
- Маму перенесли?
- Ну да! Все косточки до единой собрали, все досточки, в новый гроб сложили, ничем не обидели. И памятник перевезли. Идемте.
Тимофеевна ведет Коваля на окраину кладбища. Они минуют холмик со свежим крестом, над которым женщина в черном читает псалтирь.
- Глядите, как положили! - нахваливает Тимофеевна, пропуская своего спутника вперед, к могиле. - Здесь ей лучше будет: и солнышко, и простору больше. И без Козерогов, - пытается она сострить.
Коваль сует ей зеленую купюру:
- Оставьте нас.
- Земля ей пухом, земля пухом, - приговаривает Тимофеевна, удаляясь.
Коваль нащупывает изнутри щеколду ограды, отворяет калитку и ступает внутрь. Места немного, но хватает, чтобы опуститься на колени. Он кладет к памятнику три розы, которые забыто держал в руке. Над головой неприятно каркает ворона.
Доносится голос, читающий псалом:
- "Окропиши мя иссопом, и очищуся; омыеши мя, и паче снега убелюся. Слуху моему даси радость и веселие; возрадуются кости смиренные. Отврати Лице Твое от грех моих и вся беззакония моя очисти. Сердце чисто созижди во мне, Боже, и дух прав обнови во утробе моей. Не отвержи мене от Лица Твоего и Духа Твоего святаго не отыми от мене..."
Наутро следующего дня Томин входит в здание МВД на Житной улице. Сколько он здесь ни бывал, всегда заново удивляется необъятному холлу, чуть не на весь этаж. Гулкость замкнутого пространства, мрамор, звуконепроницаемые двери. Внушительное сооружение. И все же прежние корпуса министерства на Огарева как-то повыше рангом. А Петровка Томину до сих пор кажется красивейшим полицейским зданием в мире.
Он идет по коридору, прочитывая таблички. Сколько имен-то незнакомых, мать честная! И люди все попадаются навстречу неведомые. Бывало, через одного здоровались, ну, через двух.
Наконец нужная дверь: "Знаменский П.П." Глазам приятно. Так вот где ныне старый друг обретается.
Томин первым делом обследует кабинет: и диван пощупал, и вид из окна оценил, и проверил, работает ли телевизор. Подытожил удовлетворенно:
- Очень достойный кабинет. В штаб-квартире Интерпола примерно такой у моего шефа... Даже компьютер приличный. А это что? - спрашивает о нескольких небольших экранах на стене.
- Чтоб видеть допросы, не бегая ногами.
- То есть чужие допросы, - понял Томин, - в других кабинетах. Там скрытые камеры - здесь экраны. Но тогда возникает вопрос...
- Возникает вопрос, в каком качестве ты просиживаешь тут кресло? Я нашел минутку с тобой познакомиться.
- Создана, Саша, смешанная оперативно-следственная группа. Из угрозыска люди. Из Следственного комитета. Из ФСБ и прокуратуры. Такой проводится эксперимент.
- Ты возглавляешь?
- Естественно!
- Полковник-полковник, а должность генеральская. И в группе нет конфликтов? - сомневается Томин.
Нет, не сомневается, неизбежны конфликты, разные ведомства вечно между собой что-нибудь делят, поделить не могут.
- Пресекаем, - тон у Знаменского вдруг с холодком.
- Похоже, ты стал пожестче, - одобрительно замечает Томин. - А в чем смысл эксперимента?
- Отпадают проблемы межведомственного согласования. То, с чем мы всегда бились. На любое дело в группе есть человек с соответствующими полномочиями.
Читать дальше