Морис Леблан - Канатная плясунья (другой перевод)

Около фургонов толпилось десятка два людей.

- Жандармы... Там жандармы,- застонал Кентэн.- Они обыскивают барак тира.

- Эстрейхер с ними,- заметила девушка.

- Доротея, что ты наделала!

- Мне все равно,- отвечала Доротея, ни капли не волнуясь.- Эти люди владеют тайной, которая касается, должно быть, не только их, но и меня. Я хочу ее узнать. И все, что происходит, идет мне на пользу.

- Однако...

- Не распускай нюни, Кентэн. Сегодня решается моя судьба. Ударим-ка фокстрот.

Она схватила его за талию и заставила кружиться. Так, танцуя, вертясь и шумя, из салона они выбрались в просторный вестибюль. Но легкий обморок Кентэна остановил дальнейшее продвижение танцующих.

- Ну, что еще с тобой?- сердито спросила она, стараясь поднять Кентэна.

- Я боюсь... боюсь.

- Да чего же? Чего? Чего ты боишься?

- Серьги...

- Дурак! Раз ты их бросил в кусты...

- Я не...

- Что-о?

- Не бросил.

- Где же они?

- Не знаю. Я искал, как ты велела, в корзине, куда сам их положил, но их там не было... Картонная коробочка исчезла.

Лицо Доротеи сделалось серьезным.

- Почему же ты меня не предупредил? Я бы вела себя иначе.

- Я не смел. Не хотел тебя расстраивать.

- Ах, Кентэн, ты сделал страшную глупость. Больше ни одним словом не упрекнула она своего товарища и только задала вопрос:

- Что же ты думаешь, куда они делись?

- Я думаю, что я ошибся... что я положил их в другое место, но куда, не помню... Я перерыл весь фургон. А жандармы сумеют отыскать.

Дело принимало плохой оборот. Серьги в фургоне - бесспорная улика. И дальше - арест, тюрьма.

- Не выгораживай меня, Доротея,- говорил несчастный Кентэн.- Брось меня... Я дурак, преступник... Свали все на меня... Скажи им правду.

В этот момент на пороге вестибюля показался жандарм в сопровождении одного из слуг замка.

- Ни слова,- успела шепнуть Доротея.- Я запрещаю тебе произносить хоть одно слово.

Жандарм подошел.

- Мадемуазель Доротея?

- Да, это я. Что вам угодно?

- Идите за мной. Мы обязаны вас...

Но графиня, спускавшаяся с мужем и Раулем Давернуа по лестнице, прервала жандарма:

- Нет, нет,- закричала она,- я категорически протестую против того, чтобы этой барышне была причинена какая-нибудь неприятность.

Рауль Давернуа ее поддержал, но граф сказал:

- Мой друг, это простая формальность, законная мера, которую должен принять жандарм. Кража совершена? Власти должны произвести следствие и допросить всех лиц...

- Но не эту девушку, которая открыла кражу, рассказала о том, что затевается вокруг нас.

- Почему же все-таки не допросить и ее, как всех? Может быть, прав Эстрейхер, когда он сейчас высказал предположение, что серьги были взяты не из шкафа. Может быть, в самом деле, вы сегодня утром машинально надели их, они выпали из ушей и их поднял кто-нибудь.

Жандарму, кажется, надоело ждать окончания спора между графом и графиней. Но он не знал, что предпринять. Доротея вывела его из затруднения.

- Вы правы, граф. Моя роль должна вам показаться подозрительной. Нет никаких оснований к тому, чтобы сделать для меня исключение и освободить от допроса и обыска

Обращаясь к графине, она сказала.

- Не присутствуйте при обыске. Это довольно противная картина. Что касается меня, то по своей профессии странствующей актрисы я должна быть готова и к худшему. Зато я вас попрошу, почему - вы поймете после, быть при моем допросе.

- Обещаю вам это.

- Бригадир, я к вашим услугам.

Она вышла вместе со своими четырьмя компаньонами и жандармами. Кентэн еле волочил ноги, словно его вели на казнь. Капитан Монфокон, заложив руки в карманы и держа в кулаке веревку от коляски с игрушками, весело насвистывал песенку.

Подойдя к своему фургону, Доротея увидела Эстрейхера, разговаривающего со слугами и жандармом.

- Это вы,- сказала она с веселой и приветливой улыбкой,- направили следствие на нас?

- Да, я,- отвечал тот в таком же тоне,- но в ваших собственных интересах.

- Очень благодарна. В результатах я не сомневаюсь,- и, обращаясь к бригадиру: - Ключей нет. В цирке Доротеи нет замков. Все открыто.

Бригадир, кажется, не очень любил заниматься обысками. Зато двое замковых лакеев принялись за дело с большим рвением. Эстрейхер время от времени давал им указания.

- Извините меня,- обратился он к Доротее, отводя ее в сторону.- Но я стараюсь устранить от вас всякую тень подозрения.

- Я понимаю ваше старание... Вы заботитесь о самом себе.

- Как так?

- Очень просто! Вспомните наш разговор. Виноват кто-нибудь один, если не я, так вы.