Леонид Никитинский - Тайна совещательной комнаты

— Ну нет, — сказал священник, уже приподнимая епитрахиль, чтобы накрыть ею Федину голову, — Это же по закону. Да и пить вам несподручнее будет там.

— Но сказано же: «Не судите…» — заколебался Федя.

— «Да не судимы будете» — эхом откликнулся священник. — Нет, это про другое. Тут важно, чтобы по закону и по правде… — Он наконец поймал его желтой епитрахилью, Федя бухнулся на колени, и батюшка сверху перекрестил его медвежью голову.

Четверг, 8 июня, 11.00

Три недели читать все подряд книжки из библиотеки вместо уже неразличимых в своих серо-бурых картонных переплетах однообразных томов уголовных дел — какое это было счастье. Герои книг, когда хороших, а когда и не очень, это-то он умел отличить, казались судье Виктору Викторовичу людьми более реальными, чем подсудимые, чьи судьбы ему были не то чтобы совсем безразличны, но в глаза им он уже не глядел. Переполнилась в нем душа, не у всякого судьи она такая великая, и не было уже в ней места их всех впускать. Эту болезнь души он тоже в себе иногда смутно чувствовал, и она его иной раз пугала, но сейчас, в санатории, его беспокоила больше всего язва, успешно, впрочем, рубцевавшаяся.

— А это обязательно? — боязливо спросил Виктор Викторович, наблюдая, как врач готовит хитрую кишку, которую сейчас через горло будет пихать ему в пищевод.

Врач не ответил, и Виктор Викторович с тоской поглядел в окно, будто навеки прощаясь с кустом сирени, буйно расцветшим в саду санатория.

— Ложитесь на бок, дышите через нос — приказал врач.

Виктор Викторович послушно раздвинул большие черные, но уже седеющие усы и взял в рот подгубник. Врач стал вводить кишку, у пациента начались спазмы.

Но уже через десять минут он сидел в кабинете главного врача санатория, где не было никаких таких страшных приборов. Пухлая, средних лет главврач листала историю болезни и, с удовлетворением гукая, вчитывалась в заключения.

— Ну вот, все отлично зарубцевалось, — сказала она. — Жирного не ешьте, кофе не пейте, ну, в крайнем случае, с молоком. Вы ведь не курите?

— Тридцать лет курил, три месяца назад бросил, — отчитался он с гордостью.

— Молодец! — похвалила врач. — Для вас теперь самое главное — не нервничать.

— Скажете уж прямо уж, — сказал Виктор Викторович. — Это у вас тут можно не нервничать. Ходи себе три раза в столовую, гуляй, книжки почитывай. А на работе-то как же не нервничать! Это уж, знаете ли уж… У нас же не завод.

— Да, работа у вас… — сказала врач, делая последние записи в истории болезни. — Наверное, людей в тюрьму сажать — не такое легкое дело.

— Ну, — сказал Виктор Викторович и погладил усы, — закон есть закон… Должен же кто-то и преступников судить, мы же в государстве живем, знаете ли уж.

— Конечно, — поддержала беседу главврач.

— Хотя в Москве это действительно нервно как-то. Вот в Саратове я работал судьей, процессы самые наисложнейшие вел, а было спокойнее. А как перевели в Москву, так и началось. Не знаю, зачем я согласился…

— Ничего, — сказала главврач. — Вы только не нервничайте. Вы когда на работу?

— Да у меня уже в следующий понедельник процесс начинается. — сказал Виктор Викторович. — Но это будет такое дело, без садизма, слава тебе, господи. Да еще с присяжными — на мне ответственности меньше, они решают…

Четверг, 8 июня, 20.00

Мурату Исмаиловичу, которого Ри про себя называла для ясности Хаджи-Муратом, было уже за пятьдесят, но выглядел он просто великолепно. В шортах и тенниске, в голубой повязке, покрывающей лоб и оставляющей непокрытым седоватый бобрик, он, тем не менее, был одет словно к ужину, говорил тихо, с улыбкой и неизменно доброжелательно. Даже когда Ри ради интереса, показывая ему, как надо держать ракетку, коснулась грудью его плеча, она почувствовала, как напряглись все его мышцы, но лицо сохранило ту же мягкую улыбку.

— О, да-да, извините, Марина. Вот так? Я буду делать, как вы говорите, — Он не очень ловко ударил по мячу, а во второй раз, когда мяч отскочил от стенки, он по нему все-таки промазал и сказал на этот раз как будто с досадой: — Нет, чемпиона по теннису из меня уже не получится, поздновато мы с вами начали, Марина.

— Ну что вы! — сказала Ри. — Я ведь даже не знаю, сколько вам лет, но для… для сорока пяти, да?., форма у вас просто супер! На тренажерах вы все делаете тип-топ, да и в теннисе, если вы мне не заливаете и в самом деле первый раз в жизни взяли в руки ракетку, ну, у вас, значит, все еще впереди.