Кейт Аткинсон - Ждать ли добрых вестей?

На двери что-то нарисовано из баллончика — не художества, а как будто мальчишка среди ночи ходил вверх-вниз по лестнице, оставляя за собой дрожащий улиточный след красной краски. К тому же на двери следы, точно об нее точила когти гигантская кошка (откуда взялись — неизвестно), а еще такие вмятины, будто кто-то в ночи ломился с топором (и ломились — Билли искали, знамо дело). Тут ничего нового. Новой была записка, приклеенная к двери жвачкой: «Реджи Дич ты от нас не спрячешся». Без мягкого знака. Она читала записку некоторое время, а потом некоторое время размышляла, почему дверь не заперта. Может, вернулась гигантская кошка. Дверь распахнулась, едва Реджи ее тронула.

Билли, что ли, приходил, бестолочь возмутительная? У него квартира в Инче, но он часто давал адрес в Горги, чтобы сбить людей с толку, и порой наведывался глянуть, не пришло ли чего любопытного по почте. Иногда давал Реджи денег, но она не спрашивала, где он их раздобыл. Уж точно не заработал — как ни понимай «заработок». Деньги она отдавала в жилищно-строительное общество и надеялась, что если они там тихонько полежат, то как-нибудь очистятся от Билли.

Реджи стояла на пороге гостиной и смотрела. Мозгу не сразу удалось переварить то, что видели глаза. Комната была перевернута вверх дном. Ящики из серванта выдернуты, их содержимое на полу, кожаный диван весь порезан, мамулины безделушки раскиданы и разбиты, наперстки и чайнички валяются на ковре. Сочинения и конспекты Реджи вытряхнуты из папок, книги свалены громадной кучей посреди гостиной, словно ждут костра. Куча воняла — похоже на кошачью мочу.

В мамулиной спальне опрокинуты ящики, мамулина одежда на полу, и над ней поработали ножницы или нож. По розовым расшитым простыням размазано что-то похожее на шоколад. Уж явно не шоколад. Пахло точно не шоколадом.

Свою одежду Реджи хранила в прежней спальне — и там то же самое, все вещи расшвыряны. Пахло какой-то мерзостью, и внимательно приглядываться к одежде Реджи не решилась.

В кухне опустошены шкафы, холодильник распахнут, валяются продукты. Приборы разбросаны, чашки-тарелки побиты. Молоко вылито на пол, бутылку томатного соуса жахнули об стену, и на стене расплылась громадная артериально-красная клякса.

В душевой — которая просто чулан в коридоре, выложенный кафелем и с водопроводом, — на стенах из баллончика довольно неумело написали: «Тебе смерт». К горлу подкатила желчь, и Реджи затошнило. «Ты от нас не спрячешся». Каких таких «нас»? Кто эти люди, которые не умеют пользоваться мягким знаком? Наверняка ищут Билли. У Билли много неграмотных знакомых.

Она заскулила, точно раненый зверек. Ее дом, мамулин дом — разрушен. Осквернен. Он, конечно, и был довольно убогий, но больше у Реджи ничего нет.

И тут чья-то рука пихнула ее в спину. Реджи упала в душевой поддон и, забившись, сорвала занавеску. В голове промелькнули малоприятные кадры из «Психоза». Падая, Реджи ударилась головой; захотелось плакать.

Двое. Молодые, быковатые. Один рыжий, один крашеный блондин, все лицо в шрамах от прыщей, как апельсиновая шкурка. Обоих Реджи видит впервые в жизни. У блондина в руке зубчатый нож, которым акулу можно распотрошить. К одному зубцу пристал обрывок мамулиного розового пухового одеяла. Внутри у Реджи все расплавилось. Она боялась, что описается, а может, и того хуже. Я не ребенок , ночью сказала она полицейским, но это ведь неправда.

Она представила, как мамуля лежит у бассейна в оранжевой лайкре, которая ее совершенно не красит. Реджи не хотела, чтоб ее нашли мертвой неприличной кучей в душевой, в кошмарных тряпках мисс Макдональд. На ней даже трусов нет. В горле неприятно колотился пульс. Что они с ней сделают — убьют? Изнасилуют? То и другое? Хуже? Бывает и хуже, только понадобятся нож и время. Надо что-то делать, сказать что-то. Она читала, что важно говорить с тем, кто на тебя напал, — так он увидит, что ты человек, а не просто объект насилия. Рот пересох, будто Реджи жевала наждак, и складывать слова не получалось. Она хотела сказать: «Не убивайте, я ведь пожить не успела», но вместо этого прошептала:

— Билли здесь нет. Я его сто лет не видела. Правда.

Парни удивленно переглянулись.

— Что еще за Билли? — сказал рыжий. — Мы ищем мужика, которого Реджи зовут.

— Я о нем не слыхала даже. Чесслово.

Невероятно, но они повернулись к двери.

— Мы еще вернемся, — сказал блондин. А другой, морковный, прибавил:

— У нас для тебя подарочек, — выудил из кармана книгу — явно «Классику Лёба» — и швырнул в Реджи как гранату.