Кейт Аткинсон - Ждать ли добрых вестей?

— Вот и прекрасно, еще практически ночь, — сказал он, щедро наливая себе на два пальца. Поднял бутылку, посмотрел на Луизу вопросительно. — Давайте разделите с бобылем поправку здоровья.

По дороге к себе Реджи заглянула к мистеру Хуссейну в лавку на углу. Лавку все называли «пакистанской» — с таким, непринужденным расизмом, что выходило почти любовно. Мистер Хуссейн терпеливо объяснял всякому, кто готов был слушать (таких, впрочем, находилось немного), что, вообще-то, он из Бангладеш.

— Мою страну трясет, — как-то раз мрачно сообщил он Реджи.

— Эту тоже потряхивает, — ответила она.

Она подумала про красивого азиата из полиции, — может, он тоже из Бангладеш. У него прекрасная кожа, гладкая, как у ребенка, как у детки доктора Траппер. Надо было доктору Траппер взять Реджи с собой. Реджи присмотрела бы за деткой, а доктор Траппер — за своей так называемой тетей.

— Как ее зовут? — спросила Реджи мистера Траппера.

— Кого зовут? — огрызнулся тот.

— Тетю как зовут?

Мистер Траппер помялся, потом ответил:

— Агнес.

— Тетушка Агнес?

— Да.

— Или тетя Агнес?

— Да какая разница? — спросил мистер Траппер.

— Небось тете есть разница.

Реджи купила местную газету и батончик «марс». Пробивая покупки в кассе, мистер Хуссейн постучал по первой полосе.

— Ужасно, — сказал он.

«Ивнинг ньюс» оторвалась на катастрофе по полной программе. «МЯСОРУБКА!» — вопил заголовок над цветной фотографией вагона, который почти переломило пополам. На латыни мясо, плоть — caro, carnis . В слове «карнавал» тот же корень: «прощай, мясо». Карнавал и мясорубка — ничегошеньки общего. Везде — ладно, не везде, может, в Бангладеш нет, но все равно очень много где — перед Великим постом бывает карнавал, а у британцев только блины. В этом году Жирный вторник пришелся на черные дни между мамулиной гибелью и началом работы у доктора Траппер. Реджи, правда, все равно испекла блины и съела их в одиночестве, пока смотрела «Ребус». [97] «Ребус» ( Rebus , 2000–2007) — детективный телесериал по романам шотландского писателя Иэна Рэнкина; действие романов и сериала происходит в Эдинбурге и окрестностях. Потом ее стошнило.

Фотография на первой полосе вовсе не передавала того, что было ночью, во тьме, под дождем. По фотографии не скажешь, каково это, когда у тебя все руки липкие от чужой крови, а жизнь человека целым миром обрушивается на твои маленькие плечи.

— Ужасно, — согласилась Реджи.

Когда спасатели наконец явились избавить Реджи от этого бремени, один надел на того человека маску с дыхательным мешком, а второй разодрал на человеке рубашку и прижал ему к груди электроды. Человек дернулся, и в нем снова затикала жизнь. Так похоже на сериал «Скорая помощь», что на правду не похоже вообще.

— Молодец, — сказал Реджи один спасатель.

— Он выживет?

— Ты дала ему шанс, — сказал он, а потом того человека увезли и погрузили в вертолет. И все. Реджи его потеряла.

Она вздохнула, взяла газету и шоколадку.

— Ну, я пойду, мистер X., дел по горло.

— Ничего не забыла? — спросил он.

Мистер Хуссейн всегда дарил Реджи «тик-так». Она не слишком любила «тик-так», но дареному коню и все такое. Он погремел коробочкой, а потом кинул ей, словно мяч в боулинге снизу подавал.

— Спасибо, — сказала Реджи, ловя «тик-так» одной рукой.

— Из нас с тобой получается хорошая команда, — сказал мистер Хуссейн.

— Ну знамо дело.

На той неделе мистер Хуссейн показал ей эдинбургскую газету про недвижимость: там писали, что их район на подъеме.

— Желанное местечко, — мрачно пояснил мистер Хуссейн.

Многоквартирный дом, где жила Реджи, никуда не поднимался и вообще не двигался. Как ни зайдешь, в подъезде вонь, а лестницу никто не моет, кроме Реджи. Дом в тупике, а в глубине тупика набычился заброшенный таможенный склад, у которого окна с черными решетками так грязны, как будто прямиком из Диккенса.

Мистер Хуссейн сказал, ходят слухи, мол, «Теско» снесет склад и построит новое «Метро», но они с Реджи решили, что поверят, когда увидят сами, а дергаться из-за конкуренции мистеру Хуссейну пока нечего.

Дверь в квартиру была отнюдь не красавица. Доктор Траппер говорила, самые красивые двери на свете — во Флоренции, в «Баттистеро» — это крестильня по-итальянски. Доктор Траппер в шестнадцать лет полгода жила в Риме по школьному обмену («Ах, bella Roma ») и ездила «везде» — в Верону, Флоренцию, Болонью, Милан. Она правильно произносила итальянские слова, от «Леонардо да Винчи» до «пицца наполитана» (доктор Траппер на день рождения Реджи повела ее пить чай — Реджи выбрала «Пиццу-экспресс» в Стокбридже). Полгода жить во Флоренции — что может быть лучше? Или в Париже, Венеции, Вене, Гранаде. В Санкт-Петербурге. Да где угодно.