Кейт Аткинсон - Ждать ли добрых вестей?

Луиза тревожилась — за Элисон Нидлер, за Джоанну Траппер. Джексон Броуди тревожился за пропавших девочек, хотел, чтоб они нашлись. А Луиза не хотела, чтоб они пропадали. Есть много способов пропасть — не обязательно без вести. И не обязательно прятаться — порой женщины пропадали на виду. Элисон Нидлер устраивалась как могла, исчезала в собственном браке, с каждым днем пропадала по чуть-чуть. Сестра Джексона дождливым вечером вышла из автобуса, ушла из жизни. Габриэлла Мейсон исчезла навеки однажды в солнечный день.

При мысли о Джексоне Броуди сердце виновато заерзало. Плохая Жена.

У дома Нидлеров полицейские больше не дежурили. Приезжала только Луиза — всякий раз как снег на голову, днем или ночью, пока участок М8 от Эдинбурга до Ливингстона не лег новой извилиной в мозгу. Медитативное такое занятие — присматривать за Элисон. Дэвид Нидлер однажды вернется. И тогда Луиза его поймает.

Она завела машину, и Элисон Нидлер опять возникла в окне. Луиза помахала, но Элисон не ответила.

Патрик заказал «банкет на четверых» в местном китайском ресторане. Они там уже заказывали несколько раз, и Луиза сочла, что еда сносная, однако сейчас, исчезая в дыре под длинным и довольно картофельным носом Бриджет, содержимое липких контейнеров из фольги выглядело отнюдь не соблазнительно.

Луиза по дороге так проголодалась, что едва не поддалась зову шотландских генов и не купила рыбу с картошкой, но один шаг через порог их дома («их дома», а не «ее дома») — и аппетита как не бывало.

— Простите, задержали, — сказала она новоиспеченным родственникам с порога.

Хорошо бы раздеться догола и постоять под горячим душем, но все уже расселись за столом, ее ждут. Она как бунтующий подросток — волочится нога за ногу, опаздывает. Вот, наверное, каково Арчи. Внутри что-то сжалось — хоть бы сын был здесь, хоть бы обнять его и не отпускать. Не такого, какой он сейчас, а такого, каким был. Маленький ее сынок.

Патрик налил красного вина, протянул ей бокал. Сидит король в Данфермлине, кровавое пьет он вино . Красное вино с китайской едой не сочетается — невежливо будет сходить в кухню и взять пиво из холодильника? (Самоочевидный ответ: «Да».) Патрик налил вина себе, чокнулся с Луизой, улыбнулся:

— Добро пожаловать домой.

Она уже видела дно в своем бокале.

Бриджет потыкала палочками в кисло-сладкую курицу и опасливо откусила. Еда лишилась всякой прелести, потому что Патрик разложил ее по тарелкам веджвудского фарфора, с которого ели у него на свадьбе. На первой свадьбе, с Самантой. С первой миссис де Уинтер, его Последней Герцогиней.

Бриджет, вероятно, только и делала, что ела с веджвудского фарфора. Вкусную домашнюю еду, поставляемую Самантой, которая только и думала, что о счастье Патрика. («И вовсе нет, — говорил Патрик. — Сэм была анестезиологом. Работала не меньше моего».)

Что же это такое? Она живет среди вещей мертвой женщины. Хорошо, что не в ее доме, — не настолько Луиза свихнулась. Когда они познакомились, Патрик еще обитал в «семейном гнезде», прелестном доме на Дик-плейс, — Луиза мечтала жить в таком, когда росла с матерью в двух комнатах на верхнем этаже многоквартирника в Фаунтинбридже. Однако Патрик продал дом глазом не моргнув — за невероятную сумму, — и они купили шикарную новую двухэтажную квартиру возле больницы Эстли Эйснли. Снаружи устрашающе — деревянная отделка, чугунные балконы, — но внутри безликий корпоративный шик, который Луизе, как ни странно, понравился. Поначалу квартира была стерильна, как операционная, но вскоре наполнилась предметами из Патрикова дома, и безликости поубавилось. Первая миссис де Уинтер пребывала в своих вещах. Патрик предложил поменять все «до последней чайной ложечки», и Луиза сказала: «Не дури», хотя именно этого и хотела, только чтобы он сам, а ей не пришлось просить. Навек женился — каяться спеши. [77] Уильям Конгрив. «Старый холостяк». Здесь и далее — акт V, сц. 8. Пер. П. Мелковой.

У Патрика с Самантой вещи были красивые: веджвудский фарфор, целый ящик столового серебра, дамастовые скатерти, салфеточные кольца, хрустальные бокалы. Свадебные подарки, добро и имущество традиционного брака. В сравнении с ними Луизины пожитки смахивали на скарб беженки, и явно беженка эта нередко ошивалась в «ИКЕА». Впервые открыв бельевой сундук (бельевой сундук — у кого бывают бельевые сундуки? Ну как же — у Патрика с Самантой), она перепугалась, узрев тщательно накрахмаленное отглаженное белье, которое, похоже, не проветривали с того дня, когда Саманта в последний раз села за руль.