Кейт Аткинсон - Ждать ли добрых вестей?

Джоанна Траппер сходила наверх и вернулась с фотографией, черно-белым снимком в простой рамке. Молча протянула Луизе. Женщина и трое детей — Габриэлла, Джессика, Джоанна, Джозеф. Художественная фотография («Отец снимал»), крупным планом, лица придвинулись друг к другу, Джессика застенчиво улыбается, Джоанна весело хохочет, младенец — он и есть младенец. Габриэлла была красавица, спору нет. Она не улыбалась.

— Не держу на виду, — сказала Джоанна Траппер. — Не могу видеть их каждый день. Смотрю иногда. Потом опять прячу.

После убийств Говард Мейсон женился несколько раз. Каково-то жилось его супругам с такой предшественницей? Первая жена, Габриэлла, — красивая, талантливая, мать троих детей, да еще убита, — кто в силах с ней тягаться? Вторая жена Мартина покончила с собой, с третьей — китаянкой (которую так и называли) — Говард Мейсон развелся, с четвертой приключилось нечто ужасное — с лестницы упала или сгорела, Луиза уже не помнила. Где-то еще была пятая, латиноамериканка, — она пережила мужа. Пожалуй, в этой истории нашлось бы место и обезглавливанию. Следовало хорошенько подумать, прежде чем сказать «согласна» Говарду Мейсону. На ум пришла «Моя последняя герцогиня» — стихотворение Браунинга. [74] Стихотворение «Моя последняя герцогиня» ( My Last Duchess , 1842) английского поэта Роберта Браунинга (1812–1889) написано от лица Альфонсо II д'Эсте, герцога Феррары: он демонстрирует посланцу своей будущей невесты портрет первой жены, которую повелел умертвить. Брр — мороз по коже.

Со временем славу Говарда Мейсона составили скорее мертвые жены, чем литературные таланты. Романов его Луиза не читала — давно выходили. После визита к Джоанне Траппер она глянула на «Амазоне» — похоже, и не переиздавались. Казалось бы, убийства способствуют некой печальной славе, а слава — продажам, но нет, Говард Мейсон стал изгоем. Уже умер, больше не моден, больше не издается, но по сей день призраком из машины живет в интернете.

И тут же совпадение: по пути домой заехала в книжный «Оксфама» на Морнингсайд-роуд, нашла там потрепанную книжку Говарда Мейсона, его первый, самый знаменитый роман «Лавочник», и ночью в постели уже почти дочитала.

— Писать-то умел? — спросил Патрик.

Он читал невразумительный медицинский журнал. (Наверное, ей положено больше интересоваться его работой? Вот он ее работой всегда интересуется.)

— Да умел, но для своего времени. Тогда, наверное, было прогрессивно, но вообще как-то очень северно .

— Батюшки-светы, черт мя задери?

— Скорее «Вечером в субботу, утром в воскресенье». [75] «Вечером в субботу, утром в воскресенье» ( Saturday Night and Sunday Morning , 1958) — первый роман британского писателя Алана Силлитоу (1928–2010) о бурной жизни молодого рабочего из Ноттингема; в 1960 г. экранизирован Карелом Рейшем.

Говард Мейсон — средняя школа на севере, стипендия в Оксфорде — писал так, будто в юности начитался Д. Г. Лоуренса [76] Дэвид Герберт Ричардс Лоуренс (1885–1930) — английский писатель, поэт, драматург и критик, один из основоположников модернизма. до умопомрачения. «Лавочник», написанный после Оксфорда, был «едкой критикой» (сообщала «Литературная биографическая энциклопедия») его скучных родителей и родного провинциального болота, книгой автобиографической, в чем автор с легкостью признавался. Луизе казалось, что роман истекает злобой и мстительностью. В жизни Говарда Мейсона граница между фактом и вымыслом была тонка.

Он написал «Лавочника» в зеленой юности — жизнь его еще не превратилась в гран-гиньоль, он еще не стал отцом троих детей, не женился на Габриэлле Ашер, красивой, умной и богатой, с уютным домом и добродушным нравом, — последних трех атрибутов она, впрочем, лишилась в семнадцать лет, в ту минуту, когда подписала брачное свидетельство в Гретна-Грин. Неужто Говард Мейсон настолько дурная партия, что дочери и в наследстве можно отказать? Что случилось после смерти Габриэллы? Джоанна Траппер стала богатой сиротой? Вопросы, одни вопросы. Джоанна Траппер не отпускала Луизу. Джоанна Траппер стояла на кромке непостижимого, побывала там, куда никто не отправится по доброй воле, — и вернулась. Теперь она обладает таинственным могуществом, и Луизе завидно.

Эндрю Декер — вот так сюрприз — был примерным заключенным. Помогал в библиотеке, работал в «Мастерской Брайля», переводил книги на шрифт для слепых, подновлял кресла-каталки — все очень почтенно. Порой Луиза печалилась о стародавних временах, когда заключенные целыми днями крутили жернова и рукоятки. Педофилы, убийцы, насильники — и вот эти люди должны делать книги? Луиза перестреляла бы их всех поголовно, — впрочем, на совещаниях она эту позицию не высказывала. («Ты всегда была фашисткой?» — смеялся Патрик. «Ну, почти», — отвечала она.)