Анатолий Галкин - Принц на белом коне

Особенно, про сумку!

Бобров приехал в театр за час до окончания спектакля. Он хотел пройти через задний вход, но там стояла небольшая толпа из девушек разного возраста, которых все называли фанатки.

Понятно, что кроме него есть еще достойные артисты. И двадцать пять-тридцать фигур делились на группки по пять-десять человек на каждого кумира…

Среди них были и его девушки!

Они же не знали, что он не приехал к началу. А в афишах стояло его имя…

И вот эти милые, преданные и почти крепостные души ждали его выхода из театра, чтоб дотронуться, чтоб получить улыбку или автограф.

А некоторые надеялись проводить его до дома, а потом вместе выпить на его кухне чашку кофе за завтраком.

Бобров пробежал через основной вход.

Он ворвался к Самсону Корейко в самый неподходящий момент… В эти часы Главный режиссер запрещал его беспокоить, поскольку он думал о творчестве.

На самом деле Самсон Витальевич предлагал молоденькой дебютантке Даше Груздевой важную роль в новом спектакле.

Добрая костюмерша Матильда Львовна предупредила Дашу, что с Корейко надо быть ласковой, иначе будешь всю жизнь играть «Кушать подано».

Груздева готова была быть ласковой, но не очень понимала – до какой степени.

Поэтому она уже многое позволила, но всё еще отступала к дальней стене, где стоял много повидавший диван.

Даша надеялась, что дело может ограничится страстными порывами, поцелуями и крепкими объятиями.

Но крепкий еще Самсон повалил девушку на диван и привычным движением задрал юбку выше пояса.

Роль ей предлагалась превосходная! Груздева очень хотела там играть, и поэтому сопротивлялась вяло, заранее зная, что уступит, отдаст всё…

И в этот момент ввалился Аркаша с сумкой.

Даша выскользнула из-под Корейко, покраснела, сказала «Ой, как стыдно» и начала суетливо опускать узкую юбку…

Потом она, как вежливая девушка, обоим сказала «До свидания» и пулей вылетела из кабинета.

Самсон тоже встал и неторопливо застегнулся… Потом он, снимая возбуждение, подошел к шкафу, налил себе сотку конька, повернулся к Аркаше и залпом выпил.

– Ну, и что ты наделал, дурак? Всё шло, как по маслу – так нет, ввалился…

– Виноват, Самсон Витальевич.

– Конечно, виноват!.. Ты, Аркаша, молодой. Ты еще от души повеселишься. А у меня осталось всего с десяток лебединых песен. Сейчас ты одну из них грубо рубанул под корень.

– Я больше не буду.

– Конечно, ты не будешь! Я тебя еще вчера уволить собирался. А сейчас просто выгоню… Ты у меня вылетишь, как пробка из бутылки! Тебя ни в один театр не возьмут!

Удивительно, но Бобров не испугался… Он неторопливо подошел к дивану, на котором всего три минуты назад барахталась бедная Даша.

Аркаша ехидно взглянул на это «ложе разврата», хитро усмехнулся, положил свою сумку поближе к спинке дивана и сам сел, забросив ногу на ногу…

Корейко даже поперхнулся от такой наглости!

В театрах все и всегда боятся главных режиссеров и их жен.

Эти двое – Самсон Корейко и его Элеонора, в театре как король с королевой! Чистый тоталитарный режим!

Они могут всё – дать человеку роль, сделать его звездой, отпустить сниматься в сериале или наоборот – напрочь погубить любую карьеру, втоптать личность в подмостки сцены и вручить ей «волчий билет»…

Самсон даже испугался, когда увидел такое, сверх всякой меры нахальное поведение Аркаши.

По логике жизни артист Бобров должен был упасть перед Корейко на колени, рыдать, каяться, умолять о прощении…

Ну, пусть не так явно, но что-то около того.

А этот франт сидит так, как будто он Главреж, а Самсон простой артист на вторых ролях.

– Ты что себе позволяешь, Бобров?.. Думаешь, если застал меня с Груздевой, то я испугался… Никакого насилия мне не пришить! Не виноватый я – она сама ко мне пришла!.. Я ей предложил роль, а Даша сама, по-женски решила отблагодарить. Наивная дурочка!

– Про Дашку ты, Самсон, врешь, но я сейчас не об этом… Я этого баловства не одобряю, но это твой театральный роман! Пусть с такими интрижками Элеонора разбирается…

– Вот ей говорить не надо… А я и не виноват совсем! Я сопротивлялся. Дашка сама под меня полезла!.. А тебе я влеплю выговор! Но без занесения в личное дело… Даже не выговор, а устное порицание. Так – с глазу на глаз.

– Успокойся, Самсон. Я теперь с криминалом связан! Мне твой театр и на фиг не нужен!..

– Как, с криминалом!

– Я, брат, только что от настоящих бандитов бежал! Очень крутые ребята. Злые, как мафия!