Памела Робертс - Принц на белом коне

Саманта лениво потянулась, пару раз зевнула и нехотя приоткрыла один глаз. Спальня выглядела окутанной плотным серым, словно бы пыльным покрывалом, но это лишь казалось. Если что и было плотным и серым, так только небо за окном, а вовсе не уютная комната, где молодая женщина проводила восемь-девять часов в день, вернее в ночь.

И все же Саманта зажмурилась и отвернулась к стене. Нет! Нет, это невозможно. Опять здесь, в этом городе, в этом доме, в этой спальне. И одна... В который уже раз одна? В две тысячи восьмидесятый... или восемьдесят первый? Нет, точно восьмидесятый. Потому что вчера был семьдесят девятый. Еще двенадцать дней до шестой годовщины того проклятого дня, когда она осталась одна. Совсем одна...

Тридцатилетняя Саманта Брукс поплотнее завернулась в одеяло и изо всех сил зажала уши, стараясь заглушить голос Бетти. «Сколько можно оплакивать потерю этого мерзавца? Сколько можно горевать из-за никчемного потаскуна, недостойного даже смотреть на тебя? Черт бы тебя побрал, детка, да он же оказал тебе величайшую услугу, убравшись из твоей жизни, а ты, как последняя кретинка, до сих пор не желаешь этого понять!»

Да, она не желала. Потому что не чувствовала себя счастливой. Не чувствовала, и все тут. Потому что, оставшись без Джона, испытывала лишь пустоту – страшное, вернее даже не страшное, но жуткое в своей невыразительности, огромное, безбрежное, безвременное ничто. Жизнь ее в одночасье лишилась смысла, надежды, ожидания, радости – всего того, что делает жизнь жизнью. На протяжении последних без двенадцати дней шести лет Саманта Брукс не жила, а существовала.

Она села, резким движением откинула одеяло и стукнула кулаком по подушке. Потом еще раз. И еще раз. И еще...

Почему? Почему я, черт побери?! Разве я виновата? С какой стати я несу наказание за то, чего не делала? За то, что совершил кто-то другой? В чем тут справедливость? Кто-нибудь может сказать мне в чем?!

И вдруг, словно наяву, услышала ответ своей лучшей подруги: «Да в том, что ты сама себя наказала, дорогая! Только в этом, и ни в чем другом! Вместо того чтобы благодарить бога за то, что он внушил этому недоумку Джону единственную в его бесславной жизни стоящую мысль – оставить тебя в покое, ты решила встать в трагическую позу и превратить себя в незамужнюю вдову! Ты потратила почти шесть лет своей жизни – лучших, заметь, молодых лет – на то, чтобы горевать и мучиться, вместо того чтобы веселиться, встречаться с людьми, найти подходящего парня, выйти на него замуж и нарожать детишек!».

Глаза Саманты – зеленые, большие, выразительные – наполнились слезами. Но не от обиды, не от горя, даже не от разочарования, а от гнева. Пожалуй, впервые за столь долгое время она испытывала гнев, почти бешенство. И направлен он был не на Джона, а на нее саму.

Черт! Черт, черт, черт! Как я могла?! Как могла? Бет, ты права как никогда! Мне некого винить, кроме себя! Некого! В бессильной ярости она подбежала к зеркалу и стала пристально всматриваться в свое отражение. Морщинки под глазами и в уголках рта, с горечью констатировала она. Потом кончиками пальцев обвела контур лица, ощутила нежную гладкость кожи, потрогала перепутанные после сна, но мягкие и шелковистые волосы, приподняла край рубашки и окинула быстрым взглядом тонкую талию, плоский живот и высокую упругую грудь и немножко успокоилась. Нет. Не безнадежно. Ну что ж, пора начать жить, Сэм, сказала она себе. После чего глубоко вздохнула, вернулась в кровать и продолжила диалог с собой.

Надо покончить раз и навсегда с нелепым трауром по утраченной «великой» любви, потому что Джон был мерзавцем. Мне повезло, что он нашел другую жертву. В противном случае он мог бы до сих пор жить в моем доме, на мои деньги, ездить на моей машине, и при этом изменять мне на каждом шагу, даже не пытаясь скрывать это. Неужели я, Саманта Брукс, не заслуживаю ничего лучшего? Безусловно, заслуживаю. И мне явно рано ставить крест на личной жизни. С какой стати? Я вкалываю как проклятая, провожу по шесть-семь часов в день за компьютером, сочиняя истории, от которых у меня самой мороз по коже идет и жить не хочется, зарабатываю по триста тысяч в год. У меня есть все, что необходимо, и даже больше. Много больше, чем необходимо одинокой женщине. И я ничего не делаю со своими деньгами. Складываю в банк, и все. Почему? Да потому что скучно и печально тратить их на себя. Только на себя.