Александр Устинов - NEXT-2. Следующий. Книга 4. Во имя любви

Федечка невольно оглянулся под действием такого убедительного словесного напора. По большому счету, в словах Кирсанова была истина. С точки зрения логики. Но как же порой в мире много алогичного. С этим тоже приходилось считаться. Однако Федечка еще не был таким уж крупным знатоком в жизненных вопросах. То же самое относилось и к Ивану.

— Пока — да, — неуверенно буркнул Розгин.

— Всегда — да, — пришел к решению Кирсанов и энергично встряхнул головой. Теперь он уже не искал ответа на свои вопросы под облаками. — Пойдем! Кушать хочется…

— Уже иду…

Иван первым зашагал в направлении дачи, но, заметив, что за ним никто не следует, немного растерянно оглянулся. Его недавний душевный настрой, как по цепочке, передался Федечке. Теперь уже тот в задумчивости изучал небосклон, стоя на месте и задрав подбородок кверху.

Окатив из шланга служебную «Волгу», Николай перевел мощную струю на стоящий по соседству пыльный «фольксваген». Парень просто не мог допустить такого непрезентабельного вида авто. Машина всегда должна находиться в идеальном состоянии, чтобы глаз радовала. Так, во всяком случае, думал водитель Лаврикова.

Голощапова с каким-то умилением наблюдала за этой сценой, расположившись у окна столовой и чуть отодвинув занавеску. Женщина давно уже проснулась и успела привести себя в порядок. Сейчас она покорно ждала, когда наконец раскачаются коренные обитатели дачи.

— Елизавета Михайловна, — окликнул кто-то Голощапову, остановившись за ее спиной. — Санчо что-то о пакете говорил?

Старая экономка обернулась. Она не слышала шагов. Лавриков передвигался настолько бесшумно, что обнаружить его присутствие позади себя можно было только вот так, как сейчас, когда он заговорит. Федор Павлович был идеально, до синевы, выбрит и выглядел свежим, бодрым и подтянутым. На депутате красовался белоснежный костюм, из-под которого выглядывала фиолетовая рубашка.

— Был пакет, — честно ответила Елизавета Михайловна. Скрывать что-то от Лаврикова, на ее взгляд, не имело никакого смысла. — Большой такой. С документами, наверно. Я не заглядывала, не мне адресован. Ну, я его от греха подальше еще раз упаковала и по почте отправила на свое имя.

— По адресу?

— Туда, где прописана постоянно, где пенсию получаю, где квартира, — пояснила Голощапова. — Девочки на почте меня знают. Тридцать лет уж, наверно.

— А квартиру сдаете? — продолжал допытываться Лавр.

— Нет. — Лиза отлепилась от окна, прошла вперед и села за пустующий стол. — Пустует. Чего там сдавать? Однокомнатная в хрущевке. Убирать, ремонтировать после квартирантов дороже будет.

— Понял. — Федор Павлович по давней привычке заложил руки в карманы брюк и качнулся на носках. — О квартире в хрущевке мы потом поговорим. А пока… — Он оглянулся на закрытую комнату, совмещенную со столовой, и громко крикнул: — Санчо!

Мошкин, еще не успевший облачиться в штаны, но уже в свежей сорочке, которую он энергично застегивал в области необъятного пуза, живо выглянул из своих апартаментов.

— А?

— Я сейчас в больницу заеду, — проинформировал соратника Лавриков. — Поколение next-два — Ваня — со мной. А next-первый с Лизаветой Михайловной — на почту, будьте любезны. Если бандероль поступила — бережете ее пуще глаз. Федечка смотрит, что там за бумажки. — Он еще больше повысил голос. — Федя!..

— Здесь я, не вопи. — Сын действительно спускался по лестнице.

Федор Павлович обогнул стол, поравнялся с Санчо, все еще старательно копошащимся с непослушными пуговицами, и продолжил детальный инструктаж своей команды, вводя в курс дальнейших действий Федечку.

— Часов в одиннадцать подгребай во вчерашний магазинчик. Мы созвонимся, уточним… Леди двигается мне на смену в больничную палату, — последовало обращение к Голощаповой. — Ты, Санчо, — он водрузил ладонь на плечо Александра, — занимаешься кадровым вопросом. И дальше — сам знаешь куда.

— Куда? — Мошкин, видимо, еще не до конца отошел ото сна и соображал в высшей степени туго.

Лавр недовольно покосился в его сторону. Он считал, что всем, как и ему, уже давно пора собраться с мыслями. Иначе никакой слаженной работы не получится.

— Куда в десять надо.

— А-а. — Санчо кивнул.

— Улегся маршрут?

Рубашка наконец сошлась на животе, и все пуговицы благополучно застегнулись. Александр радостно осклабился, воодушевленный одержанной победой, но тут же наткнулся на серьезный пристальный взгляд Федора Павловича. Улыбка стерлась с его губ, уступив место сосредоточенной вдумчивости.