Кен Бруен - Убийство жестянщиков

– Могло быть и хуже.

Затем перечитал записку. Поплелся наверх и увидел на кровати пакет. Развернул и обнаружил коричневые башмаки от «Бэлли». Очень удобные. Вынул из них всякий мусор, померил. Высший класс. Если нужно будет похоронить меня в ботинках, пусть это будут ботинки от «Бэлли». Я едва не расплакался от жалости к себе.

Я заставил себя принять душ, сунул грязную одежду в стиральную машину, даже кожаное пальто. Включил эту дуру и подумал: с кондиционером для ткани я уже опоздал.

Зазвонил телефон. Я закурил, снял трубку и сказал:

– Алло.

Это была не Кики, но я услышал:

– Звонок из Лондона.

– Что? Киган?

– Угадал, парниша.

– Откуда у тебя мой номер?

– Позвонил в полицию, поговорил с говнюком по имени Кленси. Знаешь, приятель, я ему не понравился.

– Бог ты мой, вау, в смысле, привет.

– И тебе привет. У меня отпуск.

– Отпуск?

– Ну, каникулы, как пожелаешь. Собираюсь сесть на самолет.

– Сейчас?

– Точно. Ты ведь хочешь, чтобы я приехал, так?

– Конечно.

– Ладно, тогда сегодня в одиннадцать. Я буду в том пабе на набережной.

– Сегодня?

– Соберись, приятель, сегодня мы дадим жару.

Он повесил трубку. Я задумался о его приезде, потом решил:

– А почему бы и нет, черт побери?

Если мне и снилось что-то, то плохое. Я проснулся в холодном кокаиновом поту и пробормотал:

– Приехали!

Потом протянул руку к Кики, коснулся башмаков от «Бэлли» и прошептал:

– Och, ochon.

Что в переводе с ирландского означало: «О, как, блин, мило».

Разве не так? В своем старом черно-белом шоу Джеки Глисон всегда начинал эпизод с «Надо же, как мило». Я заполз под душ, сделал его максимально горячим и терпел, пока не полегчало. Проверил свой гардероб и услышал припев, который наркотики шептали Ричарду Прайору «Слегка погрустнел, Рич?»

Я надел белую футболку, во всяком случае, она когда-то была белой, брюки и новые ботинки. Они пришлись по ноге идеально, о чем я пожалел, потому что острее почувствовал вину перед Кики.

Алкаши, как поется в песне, самые странные животные на планете, ходячие противоречия. Крис Кристофферсон написал лучшие строки о пьяном отчаянии. Он сам олицетворял «Осознание» Де Мелло. Если вы повнимательнее прислушаетесь к песне «Наступает воскресное утро», вы поймете, что это гимн алкоголиков. Особенно если до вас откуда-то доносится запах жареного цыпленка. Пожалуй, никогда раньше я так не ощущал одиночества. Лондон, дождливый воскресный день, все пивнушки закрыты, ты борешься с ветром на Лэдброук-гроув, и тут, на секунду, до тебя доносится запах домашней еды. И ты понимаешь, в какой ты глубокой жопе.

Я спустился в кухню и взглянул на часы: восемь сорок пять. Вскипятил чай, нашел сухой тост, умудрился съесть немного. Что-то меня тревожило. Решил, что лучше попытаться. Нашел телефонный справочник и набрал номер:

– Алло!

– Добрый вечер, это гостиница «Империал», чем могу вам помочь?

– У вас… остановилась миссис Тейлор?

– Одну минуту, сэр, я проверю.

Одну ужасную минуту мне казалось, что сейчас к телефону подойдет матушка. Потом услышал:

– Извините, у нас никто под таким именем не зарегистрирован.

Клик. Я полистал справочник. Чай остыл, тост засох окончательно. Я продолжал звонить, пока не услышал:

– Да, сэр, у нас останавливалась миссис Тейлор, но она выписалась.

– Она адреса не оставила?

– Мне кажется, она взяла такси до аэропорта.

Я скучал по ней.

Я запихнул мокрое белье в сушку, вместе с кожаным пальто, и сказал:

– Если растаешь, мне глубоко плевать.

Моим вторым пальто был инвентарный номер 8234, моя шинель. Мне продолжали писать, требуя, чтобы я ее вернул. Никогда они ее не получат.

Я застегнулся поплотнее. К кокаину не прикасался, ничего спиртного не пил, но вкус чувствовал на языке. Последний звонок. Набрал номер и услышал:

– Общество «Саймон», чем могу помочь?

– Я могу поговорить с Рональдом Брайсоном?

Услышал крик, ответный вопль, потом голос сказал:

– Рон выходной до завтрашнего полудня.

– Так завтра я смогу с ним встретиться?

– Он будет здесь.

Клик. На один день детективной работы достаточно, пора развлечься. Я проверил бумажник и двинулся в путь. До «У Нестора» каких-то пять минут, рукой подать. Я решил пойти в обход и заглянуть в церковь Святого Патрика, освежить воспоминания. Остановился у грота. Если и молиться, то за Кики. Услышал: