Элизабет Эштон - Кузен Марк

— Ну и что? — недоуменно воскликнула Дамарис. — Что в этом такого? Многие люди поступают так же. У вас что, и сейчас кто-нибудь гостит? Надеюсь, они милые люди.

Лицо Селесты просветлело.

— Двое англичан. Маман сказала, что они изучают лесоводство. Вообще-то, сама я их еще не видела, но тоже очень надеюсь на то, что они окажутся милыми. — Она вздохнула. — Знаешь, ведь мой папа на самом деле граф де Вальмонд, но только он не пользуется титулом с самой войны. Говорит, что графу не пристало превращать свой дом в постоялый двор. А вообще, он ужасно старомодный.

Дамарис села на широкую кровать и счастливо рассмеялась.

— Как тут здорово! Ну прямо, как в сказке. Остается только надеяться, что и ваши гости тоже впишутся в эту картину.

— По крайней мере, — с надеждой сказала Селеста, — они мужчины. А то вон прошлым летом у нас жили старухи-экскурсантки, которые здесь никому проходу не давали со своими дурацкими вопросами. Вот только бы они не оказались бы толстыми и лысыми.

— Вряд ли старики станут изучать лесоводство, — заметила Дамарис.

— И то верно, — согласилась Селеста, — к тому же все, что связано с лесом, кажется таким романтичным…

Но так или иначе, а только увидеть воочию новых постояльцев девушки смогли лишь вечером, ибо те уходили по своим делам сразу после завтрака. А так как обед был подан сразу же по приезде девочек, то присутствовали на нем лишь члены семьи.

Глава семьи произвел на Дамарис поистине неизгладимое впечатление. У него были утонченные, аристократические черты лица и гордая осанка, и Дамарис подумала, что по-королевски роскошный наряд из шелка и бархата пошел бы ему куда больше, чем поношенный твидовый пиджак, в котором он вышел к обеду. Мосье де Вальмонд был приятно удивлен, обнаружив, что Дамарис хорошо говорит по-французски, и беседа по большей части велась именно на этом языке. Она с готовностью приняла любезное предложение хозяина после обеда показать ей дом. Селеста же от этой экскурсии отказалась, что, впрочем, и неудивительно: ведь ей здесь был знаком каждый уголок. И вот в сопровождении двух породистых собак Дамарис и мосье де Вальмонд отправились в путешествие по замку. Сначала они обошли сам дом. Он был поистине огромен, и многие комнаты попросту не использовались.

— Отапливать такую махину очень непросто, — пояснил он, когда они проходили через огромный зал для танцев с потускневшей от времени и некогда роскошной обстановкой, а затем через библиотеку, где стены от пола до потолка были заставлены книгами, а потом поднялись наверх, попадая в галерею, тянувшуюся во всю длину первого этажа, обшитые деревянными панелями стены которой украшали фамильные портреты рода Вальмонд. Глядя на них, Дамарис вспомнила о портретах, что висели в столовой Рейвенскрэга похожий набор потемневших от времени портретов, с которых глядели величественные мужчины и их жеманно улыбающиеся леди, хотя предки Триэрнов, на ее взгляд, выглядели куда более внушительно, чем мужчины из семейства де Вальмонд.

Затем они вышли на улицу, и собаки, на какое-то время позабыв о своей породистости и необыкновенной аристократичности, радостно устремились в сад, становясь похожими на огромных длинношерстых овечек. Гостеприимный хозяин показал Дамарис обнесенный стеной огород, где старик-француз высаживал рассаду овощей и фруктов, составлявших основную часть меню обитателей замка; находившиеся неподалеку конюшни были пусты. Вместо лошадей там стоял старенький автомобиль марки "Рено".

— Когда-то у нас были и лошади — это были лучшие скакуны во всей стране, — со вздохом пояснил он, — но времена меняются. Я больше не могу ездить верхом.

— Здесь очень красиво, — проговорила Дамарис.

— Было когда-то, но когда меня не станет, все это придется продать. Селеста не собирается здесь жить. Ее больше привлекает жизнь в большом городе. А сына-наследника у меня нет.

Дамарис снова вспомнила о Рейвенскрэге. Вот если бы она родилась мальчиком, то поместье и титул перешло бы к ней, и она бы любила его всей душой и заботилась бы о нем. И тут внутри у нее все похолодело; а вдруг Марк, подобно Селесте, тоже равнодушен к жизни в деревне. Но не может же он, просто не имеет права продать поместье без ее согласия. По крайней мере, она очень на это надеялась, но не была уверена в том, как обстоят дела на самом деле.

Вернувшись обратно в дом, она застала Селесту озабоченно перетряхивающей все содержимое своего гардероба. Как ни тяжело было семье, но, похоже, родители старались ни в чем ей не отказывать. Сами они были одеты отнюдь не по последней моде, но вот у Селесты недостатка в нарядах не было. Так что теперь она выбирала, что бы ей такое надеть, чтобы произвести впечатление на гостей.