Алекс Ровира - Последний ответ

— Похоже на святилище вымерших городских племен, — заметила Сара, разглядывая эмблему книжного магазина «Спунбилл и Шугатаун».

— Может быть, там нам подскажут, как снять квартирку, — предположил я, входя внутрь.

Здесь на витринах были выставлены книги авангардного, нетрадиционного или просто нелепого содержания, например дорогущий том, посвященный тореро-лилипутам, или детский альбом-раскраска про войну, с оторванными головами, обгорелыми трупами и зданиями в руинах.

Возле кассы в креслах-качалках соответствующего размера раскинулись два кота.

Я обратился с вопросом о жилье к продавцу-очкарику, вылитой копии Алена Гинзберга. Тот несколько секунд почесывал черную бороду, будто тер волшебную лампу с джинном, а затем изрек:

— Полагаю, что в «Спейс» найдется свободный уголок. Скажите Бейби, что вы от Джидду. Она в курсе.

«Спейс» оказался трехэтажным зданием, поделенным на подвижные секции для проживания художников и бродяг вроде нас.

Бейби, пожилая хиппушка, вся обвешанная амулетами, ввела нас в курс ценовой политики:

— В нашем кооперативе платят только за место. В принципе, по два доллара за квадратный метр в день, но если вы собираетесь надолго обосноваться, то я дам вам скидку. За первый месяц плата вперед.

— Мы так долго здесь не пробудем, — предупредил я. — Вообще-то мы еще точно не решили.

— Хоть бы и так, — согласилась Бейби. — Но в любом случае за первую неделю платите вперед. Сколько вам требуется метров, ребятишки?

Сара со своим красным чемоданом бродила по этому залитому солнцем пристанищу. На третьем этаже обнаружились две маленькие каморки с раздвижными перегородками. Хозяйка кооператива объявила, что одна из них — татуировочная мастерская, а в другой работают три компьютерных дизайнера. За редкими исключениями, ночью весь этаж обычно пустует.

Свободного места было хоть отбавляй, и я подумал, что балованная Сара закажет для нашей штаб-квартиры в Америке большой кусок этажа.

Однако, к моему удивлению, девушка произнесла:

— С нас хватит и тридцати квадратных метров.

— Уговор, — ответила Бейби, глядя на француженку сквозь очки цвета бутылочного стекла. — В подвале у меня хранятся диваны, кровати, столы, стулья — все, что только пожелаете. Простыни тоже найдутся. Каждая вещь стоит по несколько центов в день за аренду. Выбирайте, что вам нужно, а поднять все наверх мы поможем. Скоро у вас будет собственное гнездышко. Кухня, душ и стиральная машина — общие, на первом этаже.

Пока мы спускались в подвал, я раздумывал, стоило ли тащить Сару в этот космический кооператив — такое название значилось на настенных плакатах. Все-таки, увидев, с каким энтузиазмом француженка выбирала диван, две одноместные кровати и просторный рабочий стол, я понял, что она будет чувствовать себя уютно в этом пристанище мастеров современного искусства.

Как только нам оборудовали жилье — две ширмы замкнули его в квадрат, — мы сговорились о цене. Тридцать метров площади плюс мебель обошлись нам в шестьдесят четыре доллара в день.

Зарегистрировались мы под вымышленными именами, чтобы сохранить инкогнито в этом городе. Документов Бейби не требовала, объяснив, что отношения внутри «Спейс» основаны на доверии, зато плату за неделю вперед насчитала исправно.

Когда старая тусовщица наконец-то удалилась, позвякивая своими браслетами, я осмотрел место будущего обитания в городе, который никогда не спит. Наше жизненное пространство ограничивалось четырьмя основными предметами мебели. Возле огромного окна помещался стол, рядом с ним приткнулся диван, вдоль стенок комнаты стояли две отдельные кровати.

Пара горшков с фикусами заполняла избыток пространства и придавала помещению жилой вид.

Так, квартирка у нас уже есть. Оставалось только выяснить, за каким дьяволом нам понадобилось прилетать в Нью-Йорк.

Сара плюхнулась на диван и долго разглядывала сквозь окно плоские крыши Вильямсбурга. Я впервые видел эту женщину с растрепанной прической. Так она понравилась мне даже больше.

— Учитывая, что никто нас здесь не знает, мы должны принарядиться по законам местной фауны, — заявила Сара. — Если мы чем-нибудь прикроем головы и раздобудем солнечные очки, то нас вряд ли узнают. Тогда мы избежим лишнего риска при поисках сына Лизерль и его сестры. Наши подлинные имена и происхождение никому открывать не будем, договорились?

— Зачем столько предосторожностей? — спросил я, подходя к окну. — Никто нас не найдет в девятимиллионном городе. И потом, кому нужно нас преследовать?..