Алекс Ровира - Последний ответ

Воде подвластны также страсти, боль и наслаждение, страхи и тревоги, надежды и разочарования, все движения нашей души.

Вода — важнейший элемент для ритуалов очищения и плодородия.

Без Воды невозможна жизнь. Вода ее восприемлет и передает.

Это стихия сердца.

Кровь — жидкая, и слезы тоже состоят из Воды, будь они слезами радости или скорби.

В 6.45 вылетал самолет рейсом Белград — Нью-Йорк, с посадкой в Мюнхене. Учитывая нашу ситуацию, лучше всего было нанять такси до столичного аэропорта, носившего имя Николы Теслы.

Разместившись в стареньком «мерседесе», я подумал, что мне на роду написано путешествовать по Сербии на рассвете. Бескрайние поля, которые я наблюдал совсем недавно, теперь казались мне не такими безотрадными — быть может, оттого, что у меня на коленях калачиком свернулась Сара.

Подобная сцена в поезде «Красная стрела» получила драматическую развязку, но теперь мое сердце возбужденно стучало, меж тем как француженка мирно посапывала.

Девушка, в которую влюбляешься, когда она ранним утром спит у тебя на коленях, а ты тем временем движешься из ниоткуда в никуда, — вот как я представляю для себя счастье.

Когда «Боинг-735» поднялся в облака, Сара взяла меня за руку и наградила непонятной улыбкой. Это было проявление безотчетного счастья, какое может испытывать ребенок, вернувшийся домой после долгого и утомительного путешествия.

Все-таки у меня вовсе не было ощущения, что я возвращаюсь в тихую гавань. Наоборот, чем дальше заводили нас приключения, тем более потерянным я себя чувствовал — как в отношении своей миссии, так и в поисках смысла собственного существования.

Бархатистый голос Сары отвлек меня от непростых раздумий:

— Мне не понравилось, что Tea так неласково отозвалась об Альберте.

— Почему? — спросил я с удивлением. — Ты считаешь, он хорошо обошелся с Милевой?

— Нет, конечно, но я считаю несправедливым судить о нем по, наверное, самому сложному периоду его жизни.

— Мне хочется перечитать по рукописи Йосимуры историю про двоюродную сестру Эйнштейна, но придется подождать. Надо купить новый ноутбук.

— Об этой связи я и сама могу тебе рассказать, — отозвалась француженка, сделав глоток чая. — Как бы там ни было, я уже несколько лет пишу работу о Милеве Марич и знаю, что кое-что о ней не было сказано ни в одной книге.

— Да, издатель рукописи упоминал о лакунах.

— Так вот, лично мне требуется целый океан материала, чтобы разобраться, какова была роль Милевы в теориях Альберта. О ее личной жизни нам известно достаточно, особенно после того, как на аукционе «Кристис» пустили с молотка четыреста тридцать писем, которыми Альберт и Милева обменивались и в лучшие, и в худшие времена. Некоторые из них просто ужасны. Вот, например, когда любовь уже угасла, Эйнштейн выставил своей супруге три условия для совместного проживания: отказаться от физической близости, покидать квартиру по первому требованию и следить, чтобы его простыни всегда были в идеальном состоянии.

Я попросил стюардессу принести мне еще кофе и только потом обрушился на будущего доктора наук:

— Вот это меня больше всего и бесит в интеллектуалках, подобных тебе. Вы готовы повесить на первом столбе неизвестного человека с улицы лишь на том основании, что он вел себя как мачо. Зато гениям вроде Пикассо или Эйнштейна вы прощаете все, вплоть до приведения их жен на грань самоубийства.

— Послушай, быть может, эти мужчины принесли столько добра всему человечеству, включая женщин, что им можно извинить и жестокость по отношению к супругам. А вот мужчины вроде тебя, наоборот, способны выложить на чашу весов только свои обыкновенные поступки.

Свой резкий выпад Сара компенсировала ласковым поцелуем в щеку. Я продолжал сидеть с надутым видом, пока не получил второй поцелуй — на этот раз поближе к губам. Определенно, я вел себя как ребенок.

— Самое важное в этих письмах состоит в том, что они подтверждают теорию о полноценном сотрудничестве Милевы в статьях своего мужа, при помощи или без помощи Теслы, — продолжила Сара. — Например, в одном из писем он напоминает жене о «нашей работе», как если бы речь шла о совместном труде. Это предположение объяснило бы и тот факт, что Эйнштейн передал Милеве всю свою Нобелевскую премию двадцать первого года, когда они уже находились в разводе и неприкрыто враждовали между собой…