Джон Гришем (Гришэм) - Округ Форд. Рассказы

— Да. И спасибо тебе, Гил.

— Сочту за честь. Идемте.

Идти пришлось довольно долго — после удара Лайл стал передвигаться значительно медленнее. И вот наконец мы оказались в приемной на первом этаже, возле главного входа. Пчелиная Матка Уилма, сестра Нэнси и дежурившая за стойкой Труди ушли час назад. Старики обедали. Декс с секретаршей ждали нас здесь. Два ассистента Декса и представитель компании тоже удалились. Я познакомил Лайла с юристами. Затем Лайл уселся, а я остался стоять рядом с ним, и тут Декс методично и нудно прошелся по содержанию документа и обобщил главную его идею. Говорил он долго, Лайл почти сразу же потерял интерес, и Декс это заметил.

— Именно этого вы и хотели, мистер Спёрлок? — осведомился он.

— Да, — закивал Лайл. Он уже изрядно устал от всей этой юридической болтовни.

Декс достал авторучку, показал Лайлу, где надо поставить подпись, потом расписался сам в качестве свидетеля и велел своей секретарше сделать то же самое. Оба они тем самым подтвердили, что Лайл в этот ответственный момент находился «в здравом уме и твердой памяти». Затем Декс подписал специальное письменное заявление, секретарша шлепнула на него нотариальную печать, как бы давая тем самым официальное благословение документу. Я побывал в подобных ситуациях несколько раз, и, поверьте мне, эта женщина могла нотариально заверить все, что угодно. Суньте ей под нос отксеренную копию Великой хартии вольностей, поклянитесь, что это оригинал, и она не моргнув глазом заверит ее.

Через десять минут после подписания своего последнего волеизъявления Лайл уже был в столовой и поедал свой обед.

Неделю спустя Декс позвонил и сообщил, что готов встретиться с крупными адвокатами, защищающими интересы головной организации, чтобы выработать взаимоприемлемое соглашение. Он решил продемонстрировать им мои увеличенные снимки мисс Гарриет Маркл, лежащей на полу голой, в луже собственных выделений. И еще он хотел рассказать о подделанных записях, но копии пока намеревался придержать. Все это, как он считал, должно привести к соглашению, устраивающему обе стороны, но не только. Раскроется моя роль в этом разоблачении. Я грязный шпион, лазутчик и предатель, и хотя компания сразу же меня не уволит — Декс им пригрозит, — из прошлого опыта я уже знал: мои дни в «Тихой гавани» сочтены.

Компания наверняка уволит Пчелиную Матку Уилму, ну и еще, возможно, сестру Энджел. Так тому и быть. Я редко выхожу из проекта без того, чтобы кого-то не уволили.

На следующий день Декс позвонил и сообщил, что соглашения удалось достичь конфиденциально и что цена вопроса — четыреста тысяч долларов. Вам может показаться, что мало, учитывая вопиющие нарушения и наличие неоспоримых доказательств, но в целом не так уж это и плохо. Доказать подобного рода нарушения в суде очень трудно. Самой мисс Гарриет деньги уже ни к чему, а потому большая финансовая потеря ей не грозила. Ей не достанется ни цента, но готов побиться об заклад: родные и близкие уже начали грызться между собой. Моя доля составляла десять процентов от суммы, выбитой Дексом в качестве возмещения за ущерб.

На следующий день появились двое мужчин в черных костюмах, и всех в «Тихой гавани» охватили дурные предчувствия. Незнакомцы засели в кабинете Пчелиной Матки и долго оттуда не выходили. Атмосфера накалилась. Я просто обожаю подобные ситуации. Большую часть дня я провел на кухне с Розель, куда периодически поступали все новые слухи. Я выдвигал самые дикие предположения, которые затем и превращались в слухи. Мисс Дрел уволена и ее вывели из здания в сопровождении эскорта. Сестра Энджел тоже уволена и тоже выведена из здания. Позже тем же днем разнесся слух, будто ищут и меня, но я не стал тратить время даром: выскользнул через заднюю дверь — и был таков.

Я вернусь через неделю или около того, чтобы попрощаться с Лайлом Сперлоком и еще несколькими друзьями. Посплетничаю немного с Розель, обниму ее, пообещаю время от времени заглядывать. Зайду к мисс Руби, заплачу за жилье, соберу вещи, выпью на крыльце последний раз «по маленькой». Трудно расставаться с хорошими людьми, но мне довольно часто доводилось делать это.

И вот я покинул Клэнтон после четырехмесячного пребывания там и отправился в Мемфис и, пока ехал, испытывал чувство глубочайшего удовлетворения. Это был один из самых успешных моих проектов. Десяти процентов хватит на год безбедной жизни. По завещанию мистера Спёрлока мне перейдет вся его недвижимость, вот только сам он, бедняга, о том не ведает (Фонд конфедератов обороны прекратил свое существование несколько лет назад). Возможно, Лайл не прикоснется к этому документу до самой смерти, а я буду время от времени узнавать, как обстоят у него дела. И позабочусь о том, чтобы все оставалось шито-крыто. (До сих пор приходится проверять, как поживают несколько других моих щедрых дарителей.) После его смерти, а мы узнаем об этом печальном событии незамедлительно, потому как секретарша Декса ежедневно проверяет некрологи, явится его дочь, найдет завещание, поднимет крик, наймет адвокатов, чтобы оспорить последнюю волю отца в суде. Законники постараются выдвинуть против меня самые чудовищные обвинения… Что ж, винить их за это никак нельзя.