Леонид Марягин - Экран наизнанку

Не в силах скрыть удовольствия от собственного действа, он выдавал приятелям и одноклассникам билеты.

- А деньги откуда? - спросил кто-то.

- Много будешь знать - что будет? - отшутился он.

Потрудились мы недаром,

Хлеборобы-мастера,

Чтоб ломилися амбары

От колхозного добра.

Убирай, убирай,

Убирай урожай.

Убирай, наступили сроки...

Ребята размягченно смотрели экранную цветную жизнь, когда в конце ряда появился Ленька с лотком мороженого в стаканчиках и принялся передавать его ребятам. Каждый получил по порции, а на лотке осталась еще пара стаканчиков. Он вручил ближнему - Витьку Харламову - второй и бухнулся на стул, удовлетворенно надкусив холодный снежный шарик.

Урожай, наш урожай,

Урожай высокий...

Экран захлестывало море золотисто-рыжего зерна.

Они сидели на скамье в зарослях сквера у 13-й казармы, где жила Рита. Ленька потянулся и как бы невзначай положил руку на ее плечо. В этот момент в дальнем конце сквера загорланили под гитару:

Купила мама Ниночке,

Купила ей ботиночки.

И сказала Нине: "Надевай",

И сказала лично:

"Веди себя прилично

И мальчикам ты вид не подавай".

Рита напряглась и посмотрела в темноту, откуда неслись слова.

Одела Нина ботики,

Одела коверкотики

И одела шляпу набекрень,

Но тут явились мальчики,

Явилися хорошие

И схватили Нину...

Ленька убрал руку с плеч девушки, а песня приближалась:

Тут лопались гондончики,

Трещали панталончики,

На юбочке осталася роса.

Ах время, время, времечко...

На тропинке, ведущей к скамье, появились три едва различимые фигуры. Вспыхнул карманный фонарик, осветив Риту, смотревшую в землю, и Леньку, который пытался увидеть подошедших, но безуспешно: увидел только кепку-восьмиклинку и освещенную отблеском фонаря ковбойку крайнего парня.

- Здравствуйте! - подчеркнуто вежливо прозвучало из темноты.

Со скамейки не ответили, и подошедший, выключив фонарик, прошел мимо в сопровождении двух парней, один из которых, фальшиво наигрывая на гитаре, продолжил свой "романс".

Ленька тревожно смотрел им вслед. Рита встала.

- Я пойду... А ты лучше иди туда - там в заборе дырка. Не нужно меня провожать...

- Почему? Я хочу... - уязвленно возразил он.

- Не надо, - сказала Рита тоном, не терпящим возражения, и быстро ушла по тропинке.

От стены казармы отделилась фигура. Снова вспыхнул фонарик.

- Ритуля! Чо не здороваешься? - спросил тот, в ковбойке и восьмиклинке.

- Что тебе надо? - Рита остановилась.

- Ты знаешь, с кем ты ходишь?

- Знаю.

- Думаешь, он лучше меня?

- Наверняка.

- А почему мы его до сих пор не раздели?

Ответа у Риты не было.

- А потому, что он бегает, - ответил за нее парень. И, поняв, что Рита не врубилась в его "феню", пояснил: - Он ворует, как и я. Поняла?

Звонилкин скорбно смотрел на стену школьного коридора. А со стены на него смотрел обгоревший портрет Берия.

- Я чую - гарью запахло. Побежала и выключила, - объясняла техничка, которую вполуха слушали учитель и несколько кружковцев.

По плиткам коридора зашаркали Ленькины шаги, и все повернулись к подходившему.

- Ты был вчера дежурным у газеты? - ожидая подтверждения, спросил Георгий Матвеевич.

- Я. - Ленька еще не понимал тревожных взглядов собравшихся.

- Когда по твоей вине горит школа - это преступление. А когда по твоей вине горит портрет ведущего члена Политбюро нашей партии - это нечто большее. - Звонилкин обвел ребят многозначительным взглядом и остановил его на Леньке: - Тебе придется отвечать.

Парнишка поднял увлажнившиеся глаза на обгоревший портрет вождя.

- Да! Из школы тебя выпрут, - подытожил Костя, выслушав Ленькин рассказ. - Но вряд ли посадят. Сейчас - после амнистии - по 58-й не сажают. Ждут... Но ты и без школы не пропадешь... - Костя выбирал веник для бани, взвешивая его в руке.

- Я хочу школу закончить, - неожиданно зло и нервно перебил Ленька.

Костя кинул веник в жестяную шайку.

- Хочешь быть, как говорил покойник Еська, инженером человеческих душ?

Ленька молчал, сглатывая комок в горле.

- Да сделаем мы тебе ксиву, - успокоил Костя. - Будешь иметь аттестат - один к одному!

Мать и бабушка отреагировали на Ленькин рассказ, как на известие о смерти. Первой пришла в себя мать:

- Леня, я прошу тебя - соглашайся, что ты виноват. И извиняйся. Проси прощения. Говори, что умысла не было!

- А его и не было! - обозлился до того вяло слушавший сын.

- Та що ж вы! Один казав, другой - перемовчав! - вмешалась со своего топчана бабушка.