Андрей Константинов - Дело об императорском пингвине

Домой я доехала на удивление быстро — город был почти пустой, все автовладельцы, видимо, уже отправились на дачи. Еще с порога я услышала, что сын Петруша с кем-то оживленно беседует. Глаза зафиксировали уже забытую картину — стоящие посреди прихожей кроссовки.

Все ясно, у нас в гостях Лукошкин.

Эта его манера оставлять обувь там, где он ее снял. По этому поводу в пору нашей семейной жизни мы с ним неоднократно ссорились. Однако сейчас желания высказать что-нибудь язвительное у меня не возникло. Спокойно отодвинув ногой обувь экс-мужа в сторону, я прошла на кухню, где сидели мужчины.

— Мама, папа женится! — в голосе сына чувствовались слезы. Петр исподлобья посмотрел на Сергея и, круто развернувшись, выскочил из кухни.

Лукошкин стоял растерянный и даже расстроенный. Подполковник УБОП был явно не форме. Я попыталась изобразить радость, хотя новость о предстоящей женитьбе пусть бывшего, но мужа кольнула сердце.

— Поздравляю. И кто сия счастливица?…

Выходные пролетели как миг.

Петр был отправлен к бабушке, и я два дня занималась тем, что готовилась к очередному раунду с «Нерпой». Здесь наметился некоторый прогресс. В субботу вечером, совершенно в неурочный час, на пороге моей квартиры возник торжествующий Спозаранник.

— Трепещите, Анна Яковлевна.

Наши люди выразили согласие выступить в суде.

Эта новость поразила меня больше, чем давешнее сообщение Лукошкина о своей женитьбе. Боясь спугнуть неожиданно свалившееся счастье, я почему-то шепотом спросила:

— Что случилось, Глеб?

Спозаранник решил не выдавать секретов мастерства. Напустив туману, он лишь поведал мне, что все решилось накануне, когда он встречался со своим источником в психиатрической больнице имени Скворцова-Степанова.

— Извини, Глеб, а твой источник в этой больнице в каком статусе? — заволновалась я.

Спозаранник посмотрел на меня так, будто я сама пациентка «Скворечника»:

— Конечно, как психически больной человек. Впрочем, сам он себя таковым не считает.

Я почувствовала себя так, будто мне подарили игрушку, а потом отобрали.

Показания психически больного человека, находящегося на излечении в Скворцова-Степанова, суд не станет принимать во внимание. Видя молниеносную смену выражений на моем лице, Спозаранник смилостивился:

— Не переживайте так, уважаемая.

Кто тебе сказал, что источник в «Скворечнике» и источник по «Нерпе» — одно и то же лицо? — с этими словами главный расследователь, не снимая обуви, прошел на персидский ковер и по-хозяйски уселся в кресло. — Надеюсь, чашку кофе я заслужил?

Я покорно поплелась на кухню, еле сдерживая в себе желание поколебать уверенность Глеба в том, что он заслужил именно кофе. Итак, в понедельник у нас появится реальная возможность испортить настроение Аллоеву. Только бы ничего не случилось! Я бросила взгляд на миниатюрную иконку. святой Иоанны. Только бы ничего не случилось…

Эту фразу с изрядной долей сарказма я повторяла сама себе в понедельник. Я уже давно убедилась в том, что язык мой — враг мой. Стоит только сказать или даже подумать про себя о какой-нибудь гадости или пакости — так вот они, на блюдечке. Наши свидетели, добровольно согласившиеся выступить на процессе по «Нерпе», в суд не явились. Уже полчаса прошло с начала заседания, а их все не было.

Юристы «Нерпы» — импозантный седовласый мужчина в дорогом костюме, с аккуратно подстриженной бородкой и золотой оправой на носу, и бледный юноша, явно подражающий своему старшему товарищу, — бросали на меня весьма выразительные взгляды и понимающе ухмылялись. Эля Колмогорова в судейской мантии нетерпеливо постукивала карандашом по столу. Пикантность ситуации заключалась в том, что отсутствовал и Спозаранник, к которому у суда также имелись вопросы.

— Ну что, представитель Агентства «Золотая пуля», может, мы все-таки начнем заседание? Все мы люди занятые, — судья не выдержала томительного ожидания. А может, ей просто хотелось поскорее разделаться с нашим делом и уйти в отпуск — наш процесс был у нее последним.

Истцы с готовностью поднялись.

Я приготовилась держать оборону в одиночку, мысленно насылая все кары небесные на голову Спозаранника.

Речь представителей «Нерпы» была хорош о. подготовлена и содержала изрядную долю пафоса, суть которого сводилась к следующему. Недобросовестные журналисты воспользовались предоставленными им возможностями — а именно газетной площадью, чтобы опубликовать явно недостоверные сведения, к тому же жутко компрометирующие такую добропорядочную и известную компанию как «Нерпа». Журналисты «Золотой пули» пренебрегли своей профессиональной обязанностью проверить полученную информацию, что, на взгляд истцов, свидетельствует о заказном характере материала. Публикация же нанесла «Нерпе» огромный урон, выразившийся как в моральных страданиях работников предприятия, так и в убытках в хозяйственной деятельности фирмы — мол, некоторые контрагенты, прочитав статью, выразили желание расторгнуть контракты. По совокупности все эти страдания и потери пивоваренная компания «Нерпа» оценивает — ни больше, ни меньше — как в один миллион рублей, или почти 30 тысяч в долларовом эквиваленте.