Буало-Нарсежак - Инженер слишком любил цифры

— И теперь, — продолжал Марей, — нам всем угрожает опасность. Если убийца окажется не шпионом, а безумцем, который хочет отомстить за себя и войне и науке, вообще всему человечеству, целый квартал Парижа может исчезнуть или обратиться за какие-нибудь несколько часов в пустыню.

Линда уронила руку.

— Могу я его увидеть?

— Это нетрудно, — сказал Марей. — Он в Институте судебной медицины. Роже поедет с вами.

Бельяр положил руку на плечо молодой женщины.

— Моя машина стоит тут, — шепнул он. — Если вы чувствуете себя в силах, лучше поехать туда сейчас.

Она встала, но пошатнулась. Бельяр поддержал ее, но она отстранила его.

— Нет, Роже, спасибо… Мне надо привыкать.

Она обошла кресло, вытянув вперед руку, точно слепая. Потом, чтобы скрыть слезы, поспешно вышла. Они услышали, как она побежала. Марей беспомощно махнул рукой, словно чувствовал себя виноватым.

— Что еще я мог сказать?… Все это ужасно. Ты думаешь, она выдержит?

— Думаю, да, — сказал Бельяр. — Несмотря на богатство, ее воспитывали в строгости.

— Я полагаю, — снова начал Марей, — это была очень дружная пара?

— Вне всякого сомнения. Разумеется, они не были голубками. Бедняга Сорбье всегда напускал на себя холодность, а Линда — это вещь в себе, понимаешь?

— Понимаю… я был не слишком груб?

— Да что ты, старина!

— Ты уверен, что она на меня не сердится?

— Что ты выдумываешь!

— Видишь ли, она наверняка мне будет нужна. Мне придется подробнейшим образом проследить последние часы жизни Сорбье.

Погрузившись в раздумье, Марей обошел гостиную. Он остановился перед портретом убитого, рассеянно взглянул на картины. Кто-то плакал в глубине пустынных комнат. Старая Мариетта.

— Она двадцать лет служит у Сорбье, — сказал Бельяр.

— А еще у него был кто-нибудь в услужении? — спросил Марей.

— Шофер. Представь себе, Сорбье знал, из чего сделаны звезды, но не мог отличить стартер от кнопки обогревателя в машине.

— Где этот шофер?

— Ну, старина, ты слишком многого от меня хочешь.

Вернулась Линда. Она надела синий плащ. Лицо осунулось, и все-таки она была очаровательна.

— Скорее, — сказала она.

Они чувствовали, что она на пределе, и поспешили на улицу. Бельяр помог ей сесть в машину рядом с собой.

— Я тебе позвоню, — сказал Марей. — Ты с нами не можешь поехать?

— Никак не могу. Мне нужно навести справки об этом заказном письме.

Машина Бельяра тронулась, а комиссар сел за руль своей малолитражки. Было шесть часов. Марей почти физически мучительно ощущал, как быстро летит время, и чувствовал себя каким-то беспомощным, неспособным что-либо предпринять. Его поддерживала сила привычки. Он приоткрыл бумажник и в последний раз взглянул на конверт. Почтовый штемпель легко было разобрать: Бульвар Гувьон-Сен-Сир. Он двинулся в путь. На бульваре было безлюдно. С карусели из-за решетки зоологического сада доносилась музыка. Если бы убийца придавал своему письму серьезное значение, вряд ли он забыл бы конверт в корзинке. Правда, у него было не так уж много времени… Четырнадцать секунд! Эта глупая цифра приводила Марея в отчаяние. Впрочем, почему именно четырнадцать секунд, раз убийца не выходил?

Он затормозил, едва не столкнувшись с маленьким красным авто в виде болида, вынырнувшим из Булонского леса, и с удовольствием выругался, как всегда, когда был один. Потом подумал о Линде и Сорбье. Странная пара! Он — строгий, молчаливый, день и ночь за работой; она — словно из другого мира, какая-то сказочная фея, с удивлением взирающая на людей. Какой была их жизнь, когда они оставались вдвоем? О чем он мог с ней беседовать? О нейтронах? Об ускорителе частиц? Там этот чудовищный завод с диковинными машинами. В Нейи — огромный молчаливый дом с полуприкрытыми ставнями. «Я все сочиняю, — подумал Марей, — фантазирую. Этак я заброшу свое ремесло!»

Он отыскал место для машины и вошел в почтовое отделение. Служащий засуетился:

— К вашим услугам, господин комиссар, чем могу быть вам полезен?

— О! Дело пустячное. Мне нужен адрес отправителя… Осторожно! Не прикасайтесь, здесь отпечатки пальцев.

Перепуганный чиновник списал с конверта номер, дату и час отправления.

— Садитесь, пожалуйста. Да, да, возьмите мой стул. Я сам займусь этим делом. Через три минуты мы все выясним.

Он удалился, преисполненный трогательного рвения. Марей не обнадеживал себя. Он был слишком умен и многоопытен, чтобы не почуять ложный след, ловкий ход; конверт этот могли оставить нарочно… а он попал в расставленные сети и, одураченный, барахтался в них, бессильный что-либо предпринять, убийца же тем временем спешил к какой-нибудь дружественной границе… Но и эта гипотеза казалась ему не из лучших. Марей ее «не чувствовал». И он почти не сомневался, что человек, которого он ищет, прячется в самом Париже и что цилиндр где-то здесь, поблизости. Его нисколько не удивило бы, если бы дело обернулось просто политическим шантажом.