Вероника Руа - Знак убийцы

Человек наклонился, и она услышала резкий стук. Леопольдина мгновенно поняла, что происходит, и бросилась в ту сторону. Слишком поздно: незнакомец уже вовсю орудовал молотком.

Несколько ударов — и единственный в мире известный экземпляр синантропа исчез с лица земли. Леопольдина бросилась на осквернителя, но тот оттолкнул ее и резко выпрямился. Лицо его было страшно — возбужденное, демоническое. Дышал он прерывисто.

— Подумать только, он торчал у меня перед глазами… Довольно думать о Дарвине! Об этом негодном безбожнике Дарвине! Кому пришла в голову мысль положить старые географические карты на этот чемодан, Леопольдина? Странные вещи происходят в «Мюзеуме», вы не находите?

Леопольдина в ужасе отшатнулась. Полубезумный человек, что стоял перед ней, был Иоганн Кирхер.

Его смокинг был покрыт пылью, «бабочка» болталась на шее, его руки лихорадочно сжимали молоток и зубило.

— Они ничего не смогут доказать, Леопольдина, — сказал он, немного успокоившись. — От костей синантропа осталась одна пыль. Такова воля Бога: «Ибо прах ты, и в прах возвратишься». [68] Библия, Быт. 3, 19. Я лишь выполнил Его волю.

— Это Бог велел вам толкнуть Алана в клетку хищников?

— Этот несчастный парень… настоящее оскорбление мирозданию. Но он все же оказал мне большую услугу.

— Теперь я вспоминаю… Вы были в зверинце… Вы слышали угрозы Норбера Бюссона…

— Еще один нечестивый. Он получил то, что заслуживал.

— И вы этим воспользовались, чтобы избавиться от Алана?

— Вовсе нет, Леопольдина. Я всего лишь инструмент Божьего замысла. Нужно было навести небольшой порядок в «Мюзеуме». Установить истину. Вернуть Богу то, что Ему принадлежит.

— А Серван? Он инструмент Бога или ваш?

С удрученным видом Кирхер положил молоток и зубило на полку, между бюстами знаменитых ученых.

— Серван… Он убивал для нас, но он всех нас обманул в конце концов. Он утверждал, что работает для нас, мы финансировали его работы. Он должен был постоянно противодействовать всем продвижениям вперед этих дарвинистов. А на деле он не уважал путь Бога! Он вообразил себе, что дополняет замысел нашего Создателя генетикой. Он утверждал, что может доказать абсолютное совершенство Божественного мироздания. Но он лишь пытался стать на место Бога, чтобы создать сверхчеловека. Он присвоил себе право жизни и смерти человека! А этим правом обладает только Бог! — Кирхер прокричал последнюю фразу в каком-то отчаянии. Он сделал шаг к Леопольдине, но она отшатнулась от него. — А ведь это благодаря вам, милая Леопольдина, я понял, что Серван нас обманывает. Вы вспоминаете?

— Труд по алхимии Ньютона…

— Да… «Ученик чародея»… Это ваши слова, Леопольдина. Без вас я не понял бы… Серван был чудовищем…

— А вы, кто тогда вы? Вы толкнули его совершить эти убийства, чтобы утолить свою мстительность, Кирхер… Или, скорее, я должна называть вас Жаном Оствальдом?

Он усмехнулся:

— Анита Эльбер получила то, что заслуживала. Отказавшись утвердить мою диссертацию, она оскорбила Бога. Тогда на мою защиту встал один Серван. Я поклялся когда-нибудь вернуться сюда и восстановить истину. Подчинившись воле своего отца, я отправился в Соединенные Штаты. Братья по вере меня приняли, финансировали мои исследования, я взял фамилию своей матери — Кирхер — и терпеливо ждал, когда придет мой час. Я знал, что он придет, мой Спаситель заботится обо мне. И вот, когда я получил это назначение в «Мюзеум», я узнал, что мой Спаситель возложил на меня миссию: вернуть Ему Его место в центре мироздания. Еретики отобрали его у Него, а я его вернул Ему и наказал виновников, всех этих негодяев, которые мнят себя христианами и предают своего Создателя во имя науки, этих Хо Ван Ксана, Делма, Эмбер… Этих гнусных людей, которые утверждают, что почитают Бога, а раболепствуют перед статуей Дарвина, своего учителя… Я наказал нечестивцев, особенно эту самую Аниту Эльбер, я ненавидел ее больше всех на свете… Серван согласился помочь мне, у него с ней тоже были свои счеты. Я же должен был тем временем уничтожить все коллекции «Мюзеума», которые могли вести людей к ошибке. Этот метеорит — естественно, с помощью другого брата. И эти останки синантропа, — я никогда не догадался бы об их существовании, если бы вы не сказали мне о них. Я благодарю вас, Леопольдина. Теперь все люди должны раскрыть глаза: Бог — хозяин мироздания, больше ничто и никто не может опровергнуть эту очевидность.