Вероника Руа - Знак убийцы

Дарвин на пьедестале… Англия в центре старинной географической карты… Один из собеседников извинился и поспешил в сторону, толкнув на ходу отца Маньяни, который внимательно следил за разговором.

Дарвин опасен?

По-видимому, так, думал Питер Осмонд, продолжая лихорадочно просматривать книжные полки. По-видимому, для них Дарвин опасен! Он даже был самым опасным человеком в истории с момента появления книги. Его книга. Осмонд был уверен, что найдет ее в этом кабинете.

Он сконцентрировал внимание на старинных томах, спрятанных в глубине шкафа.

Эврика! Вот она, толстый том в кожаном переплете, задубевшем за годы, потрепанный читателями и сотнями рук, которые брали ее.

Объявление войны.

Сущность нового мира.

Конец света.

«On the Origin of Species by means of Natural Selections», [66] «Происхождение видов путем естественного отбора». Чарлз Дарвин, 1859.

— I've got it! [67] Я сделал это! (англ.) — вскричал Осмонд. — Я нашел! Первое издание тысяча восемьсот пятьдесят девятого года!

— И что в ней такого важного? — спросил Коммерсон.

— Все в этой книге!

— Но почему именно в первом издании? — удивился Вуазен.

— Потому что в ней Дарвин не упоминает о Боге! Нигде! А это противоречило обычаю и морали того времени… Скандал разразился такой, что во втором издании Дарвин уступил давлению и добавил в конце параграф, где упоминает о Создателе. И именно это второе издание послужило базой для переводов. Опираясь на него, католическая Церковь долгое время пыталась протолкнуть мысль, будто Дарвин был верующий и его исследования не вступают в противоречие с христианской верой.

Лейтенанты Вуазен и Коммерсон с трудом представляли себе всю важность спора, который казался им пришедшим из другого века. Но у Осмонда не было времени во всей широте раскрыть перед ними метафизические и этические последствия, вытекающие из этой маленькой детали.

И вдруг, листая книгу, он увидел сложенный вчетверо пожелтевший листок.

— Да, я имею право выпить стаканчик! — негодовал Алекс. — Вы хотите посмотреть на мои документы? Вы знаете, с кем вы разговариваете?

Официант оглядывал с подозрением этого нахального маленького человека, который протискивался к буфету и требовал, чтобы ему налили стакан, не требуя подтверждения его возраста. К счастью. Леопольдина, которая подошла к буфету, заступилась за своего любимчика:

— Конечно, он имеет право, но только немножко. — Она шутливо погрозила ему пальцем: — Не увлекайся, Алекс! Только один стакан! Обещано?

Алекс бросил на нее мрачный взгляд и что-то пробурчал. Когда речь заходила о его росте, он терял чувство юмора. Официант вытащил коричневатую пробку из огромной бочки, стоявшей на треноге.

— А что это? — с беспокойством спросила Леопольдина.

— Ром, — ответил официант. — Привезли прямо из запасника «Мюзеума». Эта бочка, похоже, ждала годы, пока ее откроют. Странно, что про нее раньше не вспомнили… Вы хотите попробовать? Ром отличный.

— Нет, спасибо, — отказалась Леопольдина. — для меня он слишком крепок. Я лучше пойду выпью шампанского.

Она принесла два бокала и чокнулась с профессором Флорю, который, сидя на стуле, с видом знатока начал смаковать шампанское.

— Прекрасное. На мой вкус немного переохлажденное, но все же очень хорошее.

Леопольдину позабавило, что он изображает из себя опытного специалиста по винам. А профессор Флорю, как обычно, увлек ее в свои воспоминания;

— В последний раз, когда я пил его, это, пожалуй, было в девяносто пятом году, по случаю моего выхода на пенсию. Мои коллеги думали таким образом избавиться от меня! Но не тут-то было!

Он посмеялся над своей проделкой. Леопольдина немножко расслабилась. Наконец-то она забыла об испытаниях этих последних дней.

— По случаю моей защиты диссертации… Я говорю вам о том времени, когда вы еще не родились, малышка Леопольдина, это было в начале шестидесятых годов… Мы устроили с друзьями ужасную вечеринку. Надо сказать, что в то время я был куда более выносливый и… — Он потер лоб. — Но впрочем… Вот что я хотел вам сказать! Вы помните эту историю с Анитой Эльбер, я вам рассказывал о ней…

— Возможно, — сказала Леопольдина.

— Да нет, скандал, который имел отношение к ней… Так вот, я вспомнил то утро, о котором идет речь; в конце восьмидесятых годов Анита Эльбер возглавляла комиссию при защите одной диссертации, которую она отказалась утвердить.

— Зарубленная диссертация? Это редкий случай, даже просто невозможный!