Филипп Джиан - Вот это поцелуй!

Там было человек десять, и все старательно мастерили транспаранты: рисовали, приколачивали, пришивали, клеили. Некоторые ходили взад-вперед, загружая пачки листовок в грузовичок. Вольф командовал. Он был в шортах, демонстрируя всем свои длинные мускулистые ляжки бегуна-марафонца. Не одна Крис любовалась ими, Мэри-Джо они тоже нравились.

Приготовления к демонстрации шли полным ходом. Крис вместе с другими такими же активистами вырезала доспехи из картона. Большие куски они склеивали скотчем, перекусывая его зубами.

– Эй, Крис, где и когда мы завтра встретимся? – спросил я ее.

Воспользовавшись случаем, я помог ей примерить картонные нарукавники, которые она только что соорудила, и вытащил из-за спины шлем мотоциклиста. Он остался у меня с тех времен, когда мы были моложе, – ради нее я перерыл весь подвал снизу доверху.

– Это тебе ни о чем не напоминает?

– Конечно же напоминает, – сказала она, опустив голову.

– Да, хорошее было времечко! Ну да ладно… Мне будет спокойнее, если ты его наденешь. Да, согласен, мне не о чем волноваться. Знаю… Бесполезно возвращаться к этой теме. Не будем раздувать из пустяков драму, пожалуйста. Признай, что я стараюсь.

Подошла Жозе и потянула меня за рукав:

– Иди посмотри!

Огромный транспарант, посвященный памяти Дженнифер Бреннен. Множество портретов Дженнифер, укрепленных на палках. Целый ящик, набитый значками с ее изображением.

– Я сама этим занималась, – с гордостью заявила она, прикрепляя значок к моей рубашке. – А как твои дела?

– Пол Бреннен пригрозил мне судом, вот так. И вообще делается все возможное, чтобы затормозить ход моего расследования. Но они меня плохо знают.

Я не шутил. Конечно, у меня были большие затруднения: я никак не мог собрать воедино улики и неопровержимые доказательства виновности Пола Бреннена. Многочисленные сложности, с которыми я сталкивался в личной жизни, не позволяли мне посвятить себя телом и душой столь трудному и кропотливому расследованию. К тому же был еще Фрэнсис Фенвик. Фрэнсис Фенвик постоянно маячил у меня за спиной и не давал мне ни минуты свободно вздохнуть, опасаясь, как бы я не сделал что-нибудь на свое усмотрение и не навлек на его голову громы и молнии.

В таких условиях трудно двигаться большими шагами. Признаюсь, что, уже зная, кто виновен, я почти не интересовался всем остальным. Но неужели я выглядел так, будто у меня опустились руки? Не ошибались ли те, кто так думал?

– Но, Жозе, мой час уже близок, – продолжал я. – И кое-кому здесь придется изменить свое мнение. Попомни мои слова.

Мэри-Джо с Вольфом говорили обо мне.

– Что это он тебе тут рассказывает?

– Я говорил Мэри-Джо, что ты начинаешь кое-что понимать.

– Хм… Мне очень жаль, Вольф, но все наоборот. Вы с Крис – самая непостижимая пара, которую я когда-либо видел. Без обид.

– Я говорил о наших политических взглядах, о том, почему мы ведем борьбу. Ты ведь допускаешь, что мы не во всем неправы.

– Тебе, Вольф, следовало бы знать, Крис не могла выйти замуж за совсем уж ограниченного человека.

Вольф допускал, что может произойти стычка с полицией. Ближе к полудню он отправился на последнее собрание организаторов демонстрации и, вернувшись, не принес никаких утешительных новостей. Во время последнего саммита богатейших государств мира погибли 7 человек и 486 были ранены. Сейчас жертв могло быть намного больше. Полиция объявила, что силы будут удвоены и что новые районы будут закрыты для демонстрантов.

– Это провокация, – сказал я. – Чистой воды провокация.

Несмотря ни на что, глаза Вольфа горели каким-то диким огнем.

Я взглянул на Крис, но стоит ли говорить, что я увидел?

Нас вызвали по радио. Фрэнсис Фенвик собственной персоной. Я сказал ему, что болен. Он приказал мне прибыть на службу не медленно.

Он явно не знал, какие отношения связывают нас с Мэри-Джо, – я имею в виду интимные и тайные, – или же он был просто сволочь. Потому что мы вдвоем стояли перед ним, а он принялся мне выговаривать:

– Послушай, у тебя крыша на месте? Что это такое? Теперь ты завел шашни с наркоманкой? Это после жены-коммунистки?

– Простите, Фрэнсис, но я вас не вполне понимаю.

– Паула Консуэло Кортес-Акари живет у тебя?

– Да… ну, она живет ниже этажом…

Я заметил, как судорожно сжались челюсти Мэри-Джо, как дрогнули ее веки. А Фрэнсис Фенвик смотрел на меня со смешанным выражением восхищения и отвращения на лице.

– Я и не знал, что один из моих полицейских появляется на людях со знаменитой манекенщицей, – заявил он насмешливо.