Елена Михалкова - Время собирать камни

— Да у нее второй брат должен выйти через несколько лет!

— Никуда он не выйдет. Похоронила его Женя и оплакала. Нет больше Мишеньки, и Сенечки нет. А я ведь их любила, ребятишек. Своих-то бог не дал, так хоть с чужими повозиться… А теперь, значит, и Женечка моя вслед за ними ушла.

— Вы сумасшедшая, — повторила Тоня, с ужасом глядя на старуху. — Вас нужно в тюрьму посадить.

— Посади, посади, — кивнула Степанида. — Все одно мне помирать скоро. Да только ведь тебе, Тоня, никто не поверит. Все слышали, что Женька сказала, — не знала я ни о чем. Жалко, не успела она…

— Да за что?! — выкрикнула Тоня. — Что вы все так ополчились против Вити?! С Женей понятно, а вы-то тут при чем?!

Старуха подняла к ней строгое морщинистое лицо и покачала головой.

— Ай-яй-яй! Ничего ты, красавица, не поняла и не почувствовала. Таким, как твой Витя, не должно быть жизни. Он страшнее, чем Графка покойный, потому что тот алкаш был спятивший, а Витя твой разумнее разумного. И с разумом все делает. И Андрею бедному, Машиному сынку, он жизнь разрушил, и все почтальоново гнездо загубил… Муж твой умный, от ума все его и горести. А сказать вернее, не его — других. Ему-то чего, как жил, так и живет, и совесть его не грызет… Вон, даже дом почтальонов догадался купить, хотя по его милости он пустой стоял, а хозяева в могилах.

Тоня опустилась на корточки и прижалась затылком к прохладной стене.

— А ты, голубушка, в голову не бери, ты тут ни при чем, — сказала Степанида, прихлебывая чай. — Тебя никто обижать и не собирался, не думай ничего такого. Женька ведь тебя жалела. Кстати, печенье тебе оставила, вкусное. Бери, угощайся. Хоть так помянешь покойницу.

Тоня подняла на нее красные глаза, встала и пошла прочь, а за ее спиной одинокая старушка за столом с двумя чашками осталась пить чай вприкуску с печеньем на гречишном меду.

Тоня подошла к своему дому, в котором светились все окна. Заходить ей не хотелось. Она спряталась от ветра за крыльцо и встала там, ежась в своем свитере. Здесь было не так холодно.

Раздался скрип открывающейся двери, и на крыльцо кто-то вышел, тяжело ступая. «Тетя Шура», — догадалась Тоня. Разговаривать ей ни с кем не хотелось, и она осталась стоять на месте.

Дверь скрипнула еще раз, и раздался голос Виктора:

— Тетя Шура, постойте! Вы зачем приходили-то?

— Да ни за чем, — отозвалась тихо тетя Шура. — Пустое все.

— Признайтесь, из-за Кольки?

— Нет, Вить, не из-за Кольки. Хотела я тебе все сказать, что думала, теперь незачем.

— Почему же? — голос Виктора стал злым. — Хотели, так уж скажите.

Тетя Шура помолчала, а потом произнесла, вздохнув:

— Хотела я тебе сказать при жене твоей, что ты всю жизнь дочери моей испортил и ее саму попортил, так что она ни одному мужику нашему не нужна была. Да бог тебе судья.

— А при чем здесь я?

Тетя Шура не ответила, тяжело спустилась по ступенькам и заковыляла по саду. Хлопнула дверь. Тоня стояла за крыльцом, ни о чем не думая. Наконец она отряхнула снег со свитера и медленно побрела домой.

Вечером, когда все уехали и тело увезли, Виктор подошел к жене, обнял:

— Маленькая моя, напугалась! Ну, ничего, ничего, все закончилось.

— Все закончилось, — эхом отозвалась Тоня.

— А ты куда убежала? С тобой следователь хотел поговорить, глядь — тебя нет. В мансарде, что ли, пряталась?

— В мансарде.

— Ну, я так и подумал. Сказал им, чтобы тебя не дергали, они и успокоились. Нормальные мужики, договориться можно. Ладно, Тонь, надо вещи распаковать.

Тоня села на стул в кухне и повернула к мужу бледное лицо.

— Зачем ты хочешь их распаковывать?

— А как же ты жить тут собираешься? — удивился он.

— Я не собираюсь.

— Почему? Не понял… Тонь, ты успокойся, все закончилось, можно спокойно здесь оставаться и ничего не бояться. Этой сумасшедшей больше нет. Конец у нее, конечно, жуткий, но она его заслужила, — говорил Виктор мягко и убедительно.

Тоня покачала головой, глядя на него.

— Как у тебя все просто… — тихо проговорила она.

— Тонь, с тобой все в порядке? — Виктор внимательно посмотрел на жену. — Я понимаю, ты стресс пережила, но мы с тобой что-нибудь придумаем. В конце концов, съездим…

— Я не останусь в этом доме.

— Что?

— Я не останусь в этом доме.

— Хорошо, — быстро согласился Виктор, — давай поживем у твоих родителей. А потом, когда ты придешь в себя, вернемся.

Тоня закрыла глаза рукой и что-то пробормотала.

— Что? — не понял Виктор.

— Она была права, — повторила Тоня чуть громче. — В тебе все дело, а вовсе не в той несчастной девчонке.