Валентина Мельникова - Грех во спасение

Негр расплылся в еще более широкой улыбке. Мелькнула белая полоска зубов, особенно яркая на фоне антрацнтово-черной физиономии, и матрос прошептал: "Look, missis and misler Diver are here!" <����Смотрите, миссис и мистер Дайвер! (англ.)>.

Зинаида Львовна посмотрела на мужа и прижала руки к груди. Владимир Илларионович ободряюще улыбнулся, но по тому, как слегка подрагивала его рука, разглаживающая седые усы, и как нервно постукивала о палубу его трость, княгиня поняла, что взволнован он едва ли не сильнее, чем она.

Двери кают-компании распахнулись, и оттуда вышли две молодые красивые женщины в нарядных светлых платьях, в модных шляпках и двое мужчин, высоких, крепких, одетых по-европейски. Оба - с небольшими бородками, подтянутые, загорелые. Один из них, темноволосый и голубоглазый, сделал несколько шагов по палубе и вдруг не выдержал и почти побежал навстречу гостям.

Княгиня протянула к нему руки, не веря своим глазам.

Зрелый красивый мужчина с легкой проседью в волосах и в бороде спешил к ним со всех ног и повторял, повторял лихорадочно:

- Маменька, батюшка! Слава богу, вы живы!.. Как хорошо, что вы живы!..

И это был ее сын! Ее Митя! Живой и невредимый!

- Митенька! Сынок! - Зинаида Львовна закричала, запричитала в голос, обвила его шею руками и принялась целовать, все еще не веря, что это ее в мыслях не раз похороненный сын. Наконец она уступила место отцу. Владимир Илларионович обнял Митю, молча уткнулся головой в его грудь.

А Зинаида Львовна уже протягивала руки навстречу Маше, стоящей чуть позади рядом с Антоном и черноглазой женщиной, держащей за руку хорошенькую розовощекую девочку - свою точную копню. А к Маше прижимался высокий темноволосый мальчик лет семи-восьми с яркими голубыми глазами. Маша слегка подтолкнула его вперед:

- Иди, Алеша, поздоровайся с бабушкой!

Мальчик, стесняясь, шагнул навстречу незнакомой седой женщине, оглянулся на мать, и она ласково повторила:

- Это - бабушка твоя, милый, не бойся!

Зинаида Львовна обхватила худенькие плечи внука и опять зарыдала. Маша бросилась к ней, обняла, поцеловала.

- Машенька, Машенька, как я счастлива, что вы с Митей вместе! Княгиня вдруг строго и настороженно посмотрела на свою бывшую воспитанницу. - Я не ошиблась, вы остались вместе?

- Мет, не ошиблись, мы действительно не расстались, и доказательство перед вами - наш сын, Алеша.

- Слава богу! Ну, прямо вылитый Митенька в этом возрасте, - Зинаида Львовна склонилась к мальчику, поцеловала его в лоб, одной рукой прижала его к себе, другой снова обняла Машу и всхлипнула:

- Дошли мои молитвы до господа!

Увидела я все-таки своего внука! - и она перекрестилась. Потом повернула голову к Антону. - А ты что ж со своей барыней не здороваешься, шельмец этакий? Али в Америке отучился, как господ приветствовать?

- Антон давно уже не слуга, Зинаида Львовна! Теперь он равноправный Митин партнер в компании, - мягко сказала Маша и улыбнулась.

Антон сделал шаг вперед, склонил голову в легком поклоне:

- Джон Энтони, судовладелец и судостроитель, прошу любить и жаловать, Зинаида Львовна, а это Васена - моя жена.

Маша вновь обняла Зинаиду Львовну и прошептала:

- Чуть позже мы вам расскажем, как бежали из Терзи, как Васена нам помогала и почему яхта наша называется "Орел".

И еще я покажу вам талисман, который хранил нас все это время...

С лица Васены сошла настороженность, и она даже слегка улыбнулась княгине, а Зинаида Львовна обняла и расцеловала сначала ее, потом Антона и виновато проговорила:

- Прости меня, Антоша, мы тут все еще по старинке живем...

- Да чего уж там, - смутился Антон и взял девочку на руки. - Смотрите, какая у меня дочь растет, Зинаида Львовна, умница и красавица! Настенька свободная гражданка свободной страны, да и я сейчас - свободный человек, и жена моя... Жаль, конечно, фамилии нам с Дмитрием Владимировичем пришлось сменить, но мы как были русскими, так ими и останемся. И дети наши по-русски говорят, и всегда говорить будут...

Митя и Владимир Илларионович наблюдали со стороны за встречей дорогих им людей. Старый князь вытер слезы, обильно смочившие седые усы, высморкался в большой носовой платок и вновь обнял сына:

- А все-таки верно я понял причину, по которой Машенька в ту Сибирь за тобой как на крыльях полетела! И, знаешь ли, весьма приятно, когда подобные догадки сбываются!

- Я очень счастлив с Машей, отец, - тихо сказал Митя. - К сожалению, слишком поздно я понял, что не мыслю своей жизни без нее, иначе не причинил бы ни вам, ни ей столько горя... И не было бы этих тяжелых лет, ваших мучений, слез...