Майкл Ридпат - 66 градусов северной широты

По своему обыкновению, он первым делом поискал заключение патологоанатома. Его там не оказалось; имелось, однако, сообщение, что оно выдано одному инспектору, в котором Магнус узнал своего коллегу — лектора из полицейского колледжа.

Он подумал, не позвонить ли ему, но потом решил, что привлечет меньше внимания, если будет действовать через архив. Там пообещали найти и доставить ему это заключение.

Только он начал пролистывать папку, как зазвонил телефон.

Магнус, едва войдя в кабинет комиссара Национальной полиции, понял, что его ждут неприятности.

Бальдур, Торкелл и комиссар посмотрели на него с нескрываемой враждебностью.

— Садитесь, Магнус, — приказал комиссар.

Магнус сел. Снаружи над бухтой гора Эсья была залита неярким утренним солнцем. В небе не было ни облачка. В кабинете комиссара атмосфера была значительно мрачнее.

— Мне только что позвонил старший инспектор Тревор Уоттс из антитеррористического подразделения Скотленд-Ярда.

— Так, — только и выговорил Магнус.

— Он спрашивал, какие у нас есть нити, ведущие к исландцам, планировавшим убийство Джулиана Листера. Я ответил, что никаких. Он сказал, что один из моих детективов ведет расследование по этой версии. Я сказал, что перезвоню ему. Когда спросил Бальдура, кто может быть этим детективом, он предположил, что это ты. Прав был Бальдур?

— Да, комиссар.

Магнус обратился к нему по званию. Называть его «Снорри», как принято у исландцев, каким бы значительным человек ни был, у него не поворачивался язык.

— Мы так и подумали. Теперь Бальдур сообщает мне, что, давая тебе разрешение искать возможные связи между Габриэлем Орном, Оскаром Гуннарссоном и Джулианом Листером, он ясно объяснил, что делать это нужно скрытно. Так?

— Да, так.

Магнус взглянул на Бальдура. Надо отдать ему должное, он выглядел более сердитым, чем злорадным. Магнус не знал начальника, который в подобных обстоятельствах не сердился бы.

— Так. А ты понимаешь, что передачу оперативной информации правительственным органам другой страны с целью указать на возможное участие нашего гражданина в убийстве одного из ведущих политиков нельзя назвать «скрытной» деятельностью?

Магнус вздохнул.

— Да, понимаю. Прошу прощения.

— О чем ты думал? — спросил Снорри.

— Это было просто смутное подозрение, наитие. Сержант Пайпер собиралась допросить подозреваемого исландца, проживающего в Лондоне, и я попросил ее выяснить, не был ли этот подозреваемый во Франции, когда стреляли в Листера.

— Наитие! Из-за твоего наития начался международный инцидент! — Лицо Снорри побагровело. Его ясные голубые глаза сверкали. Он выглядел раздраженным. — Ну и был он во Франции?

— Нет, — признался Магнус. — Но я просил Пайпер никому об этом не говорить.

— Что же, по крайней мере она проявила какую-то служебную лояльность, — усмехнулся Снорри. — Она сообщила своему руководству.

— Вряд ли это вызовет международный инцидент, — заметил Магнус. — Нет ни доказательств, ни улик, ни четкой линии расследования.

— Вот именно! — Снорри ударил ладонью по столу. — Будь ты настоящим исландцем, понимал бы, что мы меньше всего хотим начинать это дело с британским правительством. Ты знаешь о переговорах с банком «Айссейв», тянувшихся все лето. Речь идет о нашем долге в миллиарды евро британцам. А ты швырнул гранату в эти переговоры. Как, по-твоему, будут реагировать британцы, сочтя, что имеют дело с бандой террористов? Нашу страну и без того достаточно унижали.

— Я сказал, это было наитие, но оно приносит свои плоды. Нельзя закрывать глаза на возможные связи только потому, что это приводит к политическим осложнениям. Что, если действительно существует группа исландцев, намеревавшихся убить Оскара и Листера? Что, если, пока мы разговариваем, они готовят очередное убийство? Наш долг — расследовать эту возможность.

— Не указывай мне, в чем мой долг! — Комиссар уже кричал. — Бальдур поступил правильно. Он велел тебе продолжать расследование, но скрытно. Ты его ослушался. Теперь ты отстранен от этого дела. Возвращайся в колледж. И… — Он сделал паузу. — Когда все это уляжется, я подумаю, нужен ли ты нам здесь вообще.

У Магнуса перехватило дыхание.

— Я понимаю. И извиняюсь.

— Извинением ничего не изменишь, Магнус.

Комиссар свирепо посмотрел на него. Магнус воспринял это как приказ выйти.

Когда в булочную вошел отец, у Харпы тут же заколотилось сердце. Что он выяснил? Правда ли, что Бьёрн летал в Лондон и во Францию, как предполагала подружка Фрикки?