Прожить последние два дня перед матчем в таком состоянии духа стало еще тяжелей. Утром в день матча я едва не стучал зубами… «Почему, Боб?» — спросил Жо… И у меня вдруг появилась мысль, будто в какое-то мгновение он догадался, что сейчас произойдет… Он понял, что заставляет меня лишить его жизни, но с дьявольским ясновидением умирающего знал, что это ничему не послужит.
Я был не кем иным, как грязным убийцей. Вредной тварью… Сегодня вечером на ринге Дворца Петручи раздавит меня. Накануне мы встретились в редакции одной из газет; на его лице не появилось ни малейшей гримасы, которую я мог бы принять за улыбку… Он был выше меня на добрых полголовы, а плечи, как у него, мне еще никогда не доводилось видеть. К этому добавьте низкий лоб, неживые глаза и такое выражение лица, будто он видит перед собой паука, которого следует раздавить домашней туфлей.
День тянулся медленно, как кошмарный сон. Кати не пыталась меня отвлечь… Она предпочитала, чтоб я достиг последней степени уныния.
И потом она прекрасно знала, что никакими ухищрениями меня не вывести из этого оцепенения.
Вместе со мной жил труп Жо. Он расположился внутри меня, и я знал, что сегодня вечером он уляжется поперек ринга…
Я думал обо всем сразу… Я видел кулаки Петручи, его бесстрашную физиономию, чудовищные плечи… Я слышал крики жаждущей крови толпы… Я думал о Кати, забившейся в кресло около… арены? Установленные в зале телекамеры продемонстрируют картину моего поражения миллионам людей… Мой крах будет полным, ужасающим, непоправимым… Все мои годы сражений, славы, лишений будут вычеркнуты из истории бокса… И я останусь потом один, да, один, несмотря на Кати, а труп бедняжки Жо будет вечно вместе со мной.
Я без аппетита проглотил бифштексы с кровью, приготовленные моей женой… Кучу фруктов…
После обеда прилег… Отправился вместе с Кати в кино на Фернанделя… Съел свои знаменитые сандвичи… Выпил грейпфрутовый сок. И наконец растянулся на массажном столе.
Мои нервы были натянуты как струна. Я не ощущал благотворного обжигающего прикосновения искусных рук Монтескью… В горле у меня застрял крик, пострашнее, чем все вопли, испускаемые залом.
Лежа на спине, я смотрел на мою Кати. Она готовила мне форму, вид у нее был слегка подавленный.
— Кати…
Мой голос звучал тихо…
— Будь так добра…
— …
— Оставь меня, пожалуйста. Ты… ты меня отвлекаешь.
Она вышла, не сказав ни слова. Охваченный внезапной жалостью, я окликнул ее:
— Кати!
Но она не вернулась…
Я уклонился от мнущих мое тело рук Монтескью.
— Что с тобой? — спросил он…
Мой массажист был почти лыс, но смело сбривал последние остатки волос.
— Не стоит труда, оставь. Готовь свои примочки…
Вошел Бодо в сопровождении Стефани.
— Кати говорит, ты нервничаешь?
— Я словно заряженная батарейка, Бодо…
— Тем лучше. Это тебе…
— Нет, абсолютно ничего это мне не даст, я на пределе…
Стефани закурил сигарету.
— Публика как на праздник, Боб. Видел бы ты этот народец… Такие асы… Все великие любители потасовок: Ульмер, Симон Беррио, Альфред Адам, Жан-Жак Виталь, Робер Дальбан, Габриелло, Филипп Лемэр, Вильмэн, Фамешон, кокаиновый король Педро…
Он упивался именами.
— А телерепортаж ведет Клод Дарже…
Я помнил этого острого на язык репортера, у которого всегда находилось язвительное словцо, чтобы осмеять побежденного и даже победителя…
Кати увидит, как я буду уничтожен. Сегодня вечером меня заставят умереть… Умереть от себя самого… понимаете? Я погибну от собственного зла.
Я потер глаза.
— Который час, Бодо?
— Без четверти десять.
— В котором часу мой выход?
— В половине… Сейчас выясняют отношения два неплохих петушка, они закончат вовремя… Потом шесть раундов по три минуты между Варшаваком и Дюпоном… Ну, тут все будет вяло, сверхвяло, тоже раньше времени не закончится…
Я прикинул:
— Ладно, у меня еще есть время… Подай мне халат, Монтескью.
— Ты куда? — спросил Бодо.
— Надо кое-кому звякнуть.
— Не задерживайся.
Стефани проводил меня до телефонной кабины и ждал у дверей, пока я листал старый, растрепанный справочник.
Я лихорадочно искал номер, тихонько молясь, чтобы нужный мне человек оказался на месте.
Наконец нашел. Мне понадобилось время, чтобы дрожащим пальцем, с трудом попадая в отверстия диска, набрать номер.
Сначала ответил ворчливый голос телефониста на коммутаторе.
— Я хотел бы поговорить с комиссаром Фове…
Читать дальше