Кати позвала Артуро, чтобы он принес комиссару его серое пальто с ворсистыми отворотами.
— Что касается идеи, — сказал я, пока он одевался, — то одну, господин комиссар, могу вам предложить сейчас же…
Он застыл, не выпуская из руки старую фетровую шляпу.
— Ах так!
— Что называете вы или, вернее, ваш судебно-медицинский эксперт «скончаться на месте»? А? Жо якобы был оглушен, говорите вы? Не забывайте, что это был боксер… Удар дубинкой или любым другим предметом наверняка имеет те же последствия, что и нокаут… А я могу вам сказать, поскольку хорошо это знаю, что единственно, о чем думает боксер в ту секунду, когда получает удар, — остаться на ногах и парировать следующие удары… Как бы ни был силен шок, Жо отреагировал бы именно так… И поэтому он мог добраться до середины шоссе… Что касается вашего автомеханика, то, надо думать, он необыкновенный специалист, если может определить, сам провод отсоединился или его кто-то специально отсоединил…
Фове слушал, не спуская с меня колючего взгляда, который из-за светлых бровей казался еще мрачнее.
— Очень интересно, — тихо сказал он, — но мосье Тражо, ведь Андрикс упал на обочине, ибо там обнаружены следы крови в траве и монетки…
— Я не полицейский, господин комиссар, — пожал я плечами.
— С чем вас и поздравляю — собачья работа… — засмеялся он.
Мы пожали друг другу руки, и комиссар вместе со своим помощником удалился. Стоя на пороге, я смотрел, как отъезжает их машина. Когда она скрылась из виду, я повернулся к Кати.
— Ну как? — прошептал я.
Она легонько кивнула.
— Можешь ни о чем не волноваться, Боб, ты держался отлично…
— Послушай, надеюсь, они не рыскали по дому, надо бы спросить Артуро… Я подумал насчет гаечного ключа…
— Я почистила его вчера и убрала в ящик с инструментами в подвале…
— Ты думаешь обо всем!
— Вовсе нет, Боб, — о тебе!
Мы обнялись. Равнодушным тоном Кати негромко сказала:
— Наибольшее впечатление на них произвела новость о твоем якобы предстоящем матче с Петручи…
Я вытер лоб. Мне казалось, он взмок от пота, но платок остался сухим.
— Да, действительно, — вздохнул я.
Двигаясь словно автомат, я подошел к телефону, снял трубку и попросил телефонистку соединить меня с Голдейном.
Гнусавый голос боксерской сводни вонзился мне в ухо, как длинная игла.
— Ну, что еще, Тражо?
Что значит тип, который выбирает кратчайший путь к цели!
— Не гавкайте, Голдейн, у собак все равно получается лучше!
— А?!
— Хочу вам сказать следующее… Я готов встретиться с Петручи и ни с кем другим, вы меня слышите? Он уже давно сидит без дела и не упустит случая.
На сей раз Голдейн был просто ошарашен.
— Это, по крайней мере, точно? Вы не передумаете?
— Можете объявить о матче сейчас же и подготовьте контракт…
— О’кей. Я знал, Боб, что боксер вашего класса не может вот так уйти…
— Приберегите свои байки для юнцов, которых они еще могут затронуть!
Я положил трубку на рычаг, когда этот идиот все еще продолжал осыпать меня комплиментами.
Кати буквально преобразилась.
— Я знала, Боб, что ты такой… Я знала, что…
Я налил себе виски…
— Очень уж многие знают, какой я есть и что я собираюсь сделать, когда сам я об этом еще не имею ни малейшего представления.
Я поднес стакан к губам.
— Боб! — в ту же секунду бросилась ко мне Кати. — Теперь ни капли алкоголя, подумай о тренировках…
Я быстро отвернулся, чтоб уберечь напиток.
— Тренировки! Ты не в себе! Неужели ты воображаешь, я стану выбиваться из сил, когда знаю наверняка, что меня запросто отделают?!
— Зачем ты так говоришь?
— Затем, что это правда, Кати! Правда! Петручи в тысячу раз сильней меня! Я не продержусь против него и трех раундов… Это не боксер, это настоящий убийца!
Все-таки она отобрала у меня стакан и выплеснула содержимое в ведерко со льдом.
— Боб, ты всегда добросовестно делал свое дело… И ты будешь продолжать…
— Но…
— Иди надень тренировочный костюм, Боб! У тебя есть время до обеда попрыгать со скакалкой.
Боксер попытался опереться на одну ногу. Ему это удалось, он чуть было не привстал, но его чересчур тяжелая голова перевесила, и он упал ничком.
— …Девять! — выкрикнул рефери.
И я стал добросовестно тренироваться, как того желала Кати.
Сообщение о матче наделало шуму. Было решено транслировать его по «Евровидению». Голдейна это не волновало, ибо он не сомневался, что сбор и так будет рекордным.
Читать дальше