Виктор Мясников - Изумруд - камень смерти

Он попробовал подсчитать, сколько километров сегодня уже накрутил. Получалось не так уж и много - километров двадцать пять. Но к этому следует добавить нервное напряжение, постоянные выбросы в кровь порций адреналина. Убитый Кожевников, погоня с собакой, потом жуткий пожар, милиция, затем Ченшин с нехорошими глазами и побег от него на пожарной машине. Вовец усмехнулся, вспомнив этот эпизод. Впрочем ему было не до смеха. Лай собаки за спиной и просвистевшую рядом пулю вспомнил с содроганием. Он чувствовал себя не просто усталым, а совершенно разбитым. Правильно говорят, что после адреналина наступает упадок сил.

Он закрыл глаза и чутко задремал. Правая рука покоилась на рукоятке ножа. Впрочем, комару, присевшему ему прямо на нос и напившемуся до отвала, он ничего не сделал.

Проснулся Вовец уже часов в одиннадцать вечера. Было светло, как днем, обычное дело для конца июня в этих широтах. Смеркаться начнет после двенадцати, а после часа опустится короткая ночь, когда угаснувший запад сразу сменится светающим востоком, и голоса тихих вечерних птиц перейдут в громкие песни утренних. Вовец растер по лбу зазевавшихся комаров, поднялся, разминая суставы, поправил поклажу за спиной и двинулся в путь. Не слишком бодро, но уверенно. На рассвете он рассчитывал быть в Крутихе.

Выбравшись на дорогу, Вовец пошел краешком, не очень опасаясь нежданных встреч. Внутренний голос подсказывал, что после всех дневных убийств и побоищ никто из замешанных в этих делах не рискнет остаться вблизи места преступления. И точно, даже на самом опасном повороте возле болота, где обычно шубинские ребята устраивали засаду, никого не оказалось. К четырем часам Вовец, как и планировал, уже добрался до шоссе. Лучше было бы его пересечь под покровом темноты, но этот тонкий покров рассеялся слишком скоро. Сейчас уже было достаточно светло, одновременно сыро и прохладно. Вовец постоянно ежился, пытаясь таким образом согреть хоть немного спину, а грудь и плечи можно обнять руками.

Ничего подозрительного он не заметил и решил не делать крюк, а махануть через шоссе напрямую. Если в лесу его никто не поджидал, так с какой стати должны подстерегать здесь? Да лихая братва давно убралась домой в Тагил, пьет водку и похваляется подвигами.

Он перебежал асфальтовое полотно и нырнул в редкий лесок, отделяющий деревню от автомобильной магистрали. Предвкушение окончания долгого пути и скорого завтрака подгоняло его. Откуда только энергия взялась. Ощущая прилив сил, напевая на ходу, Вовец сместился в сторону засыпанного гравием проезда к Крутихе, вдоль которого теснились молодые сосенки и березки. Тут были набиты отличные тропы, протоптанные приезжими "садистами", ходившими напрямую в свои коллективные сады.

Саша Двужильный прозевал появление Вовца. Он занял место на высоком склоне, возвышавшемся над дорогой, и со вчерашнего дня следил за подходами к деревне. Шоссе отсюда просматривалось километра на четыре в обе стороны. Когда стало темнеть, он сменил оптический прицел на ночной инфракрасный и продолжал наблюдение. Шансы на успех Двужильный оценивал как средние. Вовец мог пойти и в другую сторону, например, к Асбесту или в Костоусово. Мог напроситься в любую из машин, которых немало понаехало в связи с пожаром. А мог и просто затаиться, хотя бы в тех же садах, и сидеть там неделю.

Но Вовец вышел к Крутихе. Двужильный как раз переставлял обратно оптический прицел, а ночной прятал в футляр. Когда схватил винтовку, было уже поздно, противник скрылся в лесу. Браконьер швырнул футляр в рюкзак, торопливо забросил его за спину, подхватил винтовку и прыгнул на откос. Осыпая груды глины с крутого склона, съехал вниз, выбрался из кювета и побежал через шоссе. Для него не впервой были такие ночные бдения в засадах. Двужильный предварительно плотно поужинал, а на засидку его привезли на "ниве". Он был бодр, полон сил и решимости заполучить сто тысяч, обещанных Ченшиным за голову Вовца.

Двужильный стремительно и бесшумно бежал по рассветному лесу, ловко уворачиваясь от несущихся навстречу деревьев, перепрыгивая через валежины и муравейники. И он снова увидел спину врага, мелькающую среди сосен метрах в трехстах впереди. Двужильный замедлил ход и через несколько шагов остановился. Привалился к дереву, прижал к сосновой коре винтовку и закрыл глаза, восстанавливая дыхание. Через пятнадцать секунд глаза открыл и приложился к окуляру. Пошевелил стволом, ловя в перекрестие спину врага. Поймал, повел винтовку, делая небольшое упреждение, готовясь на выдохе сделать плавный спуск. И тут Вовец растворился в густых сосенках, растущих вдоль гравийки. Выругавшись, Двужильный снова бросился вдогонку.