Роберт Голдсборо - Последнее совпадение

— Почему, можете предположить?

— Я думаю, это из-за Линвилла. Из-за того, что он… с ней сделал. Майкл сказал мне, что это случилось… Господи, уже почти месяц прошел! Вот с того дня Норин и стала меня избегать.

Некоторое время я молча наблюдал за Роджеком, отчего бедняга совсем занервничал. В конце концов он не выдержал и вскочил, засунув руки в карманы.

— Ну а теперь-то что будет? — плаксиво спросил он, поворачиваясь ко мне спиной и глядя в окно.

— Теперь вы скажете мне, где вы были в ночь со среды на четверг.

Роджек круто развернулся, не вынимая рук из карманов, и прошипел:

— Это просто подло и гнусно с вашей стороны!

— Подлость и гнусность — отличительные черты моего характера, — охотно согласился я, в свою очередь поднимаясь, чтобы быть с ним вровень. Подобно Вульфу, я не люблю изгибать шею, чтобы смотреть в глаза собеседнику. — Послушайте, мистер Роджек, я прекрасно понимаю, что вы не обязаны изливать мне душу — я всего лишь частный сыщик. Однако я нахожусь на короткой ноге со многими парнями из полицейского управления. Не подумайте, что я вам угрожаю, но…

— Но это именно то, что вы делаете, — закончил Роджек, снова плюхаясь на стул и вынимая очередную сигарету; впрочем, закуривать он пока не стал. — Мы оба с вами понимаем, что я не обязан вам ни черта говорить, но я все же расскажу. — Голос его внезапно окреп и посерьезнел. — По вечерам в среду я обычно хожу играть в волейбол в ближайший парк. Многие вам это подтвердят.

— Вы играете на специально освещенной площадке? — полюбопытствовал я.

— Нет, — покачал головой Роджек, — мы ведь просто любители.

— Значит, когда вы закончили играть, ещё не было девяти часов? уточнил я.

Роджек пожал плечами.

— Да, было, наверное, без четверти девять. Хотя на часы я не смотрел.

— Но ещё не стемнело?

— Да, — отрывисто бросил он, разглядывая сигарету. — Потом мы вшестером завалили в местный бар. Мы всегда заходим туда после игры. Название вас интересует?

— Потом, быть может. Как долго вы там находились?

— Час или чуть больше. Как и всегда, я выпил две кружки пива.

— А потом?

— А потом, мистер Гудвин, я вернулся домой, немного почитал на ночь, и заснул. Один. Так что никакого алиби у меня нет. Что вас ещё интересует?

— Хорошая у вас квартирка, — заметил я, осматриваясь по сторонам. Сами здесь живете?

— Да.

— Зарабатываете, должно быть, прилично.

— Да, я зарабатываю прилично, — огрызнулся Роджек, вставая и выпрямляясь во весь рост. Он бросил незажженную сигарету в пепельницу. — И еще, хотя это уж совсем не ваше дело, у меня есть довольно щедрые родители. А теперь, если не возражаете…

— Можете не продолжать, — перебил я и, улыбаясь, протянул ему руку. — Я сам понимаю, когда нельзя дальше злоупотреблять гостеприимством. Однако, на вашем месте, я бы приготовился к тому, что это не последнее вторжение в ваш вигвам. Ждите полицию, а может даже и снова меня.

Ответа я не получил, да и не ждал его. Мистер Оскорбленное Достоинство, ни слова не говоря, прошагал к двери и распахнул её перед мной. Я гордо прошествовал в коридор, ещё раз улыбнувшись на прощанье. Роджек проводил меня неприязненным взглядом. Выглядел он как побитая собака. Что ж, мы, сыщики, смешить и не обязаны.

Выйдя на улицу, я огляделся по сторонам; поймать в воскресный полдень такси в Бруклине — дело не простое. Мне пришлось преодолеть квартала три и выйти на Флэтбуш-авеню, прежде чем удача мне улыбнулась, и к тротуару подкатила «канарейка». В результате, менее чем через четверть часа я уже был в Гринвич-Виллидж на Кинг-стрит, к западу от Шестой авеню. Район был тоже зеленый и довольно богатый, как и роджековский, хотя некоторые дома и нуждались в облагораживании. Впрочем, по меньшей мере два из них были как раз обнесены строительными лесами.

Тодд Холлибертон обитал в четырехэтажном строении, который, похоже, уже миновал стадию косметического ремонта. Как и Роджек, коротышка, судя по наклейке на почтовом ящике, жил один на верхнем этаже. Я надавил кнопку звонка, но безрезультатно. Немного выждав, повторил попытку, но — с тем же успехом. Что ж, двое из троих — тоже недурно, решил я, спускаясь на тротуар и обдумывая, устроить ли засаду или пойти куда-нибудь заморить червячка.

Желудок одержал верх, и в двенадцать сорок я уже набивал его персиковым пирогом, сидя на табурете в дешевом баре и попивая дешевый кофе. Пирог оказался на удивление недурным, и я, посмотрев на часы, заказал себе ещё порцию. С тех пор, как я звонил в дверь Холлибертону, прошло сорок минут — настало время попытать счастья ещё разок. Уединившись в телефонной будке возле дверей бара, я набрал его номер, и уже с третьего звонка услышал хриплое «алло». Повесив трубку, я мысленно лягнул себя за то, что не дождался грубияна на Кинг-стрит. Теперь придется по домофону уламывать его впустить меня, что будет посложнее, чем в случаях с Полли и Роджеком.