Стенли Морган - Оле, Мальорка !

- Э-ээ...

- Мистер Оньон находится сейчас в главной гостиной и будет рад приветствовать вас.

- Э-ээ, спасибо.

Мы вылезли из машины и проводили её слегка одуревшими взглядами. Челюсти у всей нашей троицы поотвисали. Нет, вру - только у нас с Тони. Патрику уже приходилось бывать здесь и раньше.

- Господи, ты когда-нибудь видел нечто подобное? - проквакал Тони.

- Нет, - ошеломленно помотал головой я.

- А что я вам говорил! - торжествующе воскликнул Патрик. - Гарри открыл летний сезон. Это считается здесь событием огромной общественной значимости. Король вернулся из изгнания. Наполеон сбежал с Эльбы. Пойдемте, заплатим дань уважения.

Видели бы вы такую прихожую! В зале с выложенными черными и белыми мраморными квадратами полами можно было спокойно летать на вертолете. Наверх вела широченная величественная лестница. С потолка свешивались огромные золоченые хрустальные люстры, покрытые тонкими, как паучьи лапки, узорами. Повсюду были в изобилии расставлены тропические растения в кадках и горшках. И люди... сотни, тысячи, миллионы беззаботно расхаживающих, жующих и хохочущих людей.

Я спросил одного из бесчисленных лакеев, стоявшего у зеркальной стены:

- Как пройти в главную гостиную?

Он указал в противоположный конец залы. Я мог бы не спрашивать. Там столпилось около десяти миллионов человек. Шум стоял одуряющий!

Мы протолкались через несметную толпу, сшибаемые с ног терпкими винными парами. Да, народ гулял на всю катушку! И все же, над ревом толпы явственно слышался раскатистый хохот Гарри. Он стоял, окруженный плотным кольцом поклонниц, приятелей и просто халявщиков, любителей повеселиться на дармовщинку. Как и прочая публика, одет Гарри был свободно, даже небрежно, но со вкусом - белоснежная, шитая золотом рубашка с расстегнутым воротничком, мышиного цвета брюки и коричневые туфли аллигаторовой кожи.

В одной руке Гарри держал огромный дутый бокал, наполненный чем-то розоватым, а в другой - сигару размером с изрядную торпеду. Выглядел он потрясающе - бронзовый от загара, безукоризненный и счастливый.

Наступая на чьи-то ноги, на ходу извиняясь и чертыхаясь, мы пробились к нему - возглавлявший наш маленький отряд Патрик рассекал толпу, как русский атомный ледокол.

- Привет, дружище! - радостно проорал Гарри, перекладывая сигару в левую руку и жизнерадостно вцепляясь в руку Патрика. Друзей прихватил? А, вижу - привет, ребята! Что ж, Патрик, ты наши правила знаешь: ешьте, пейте и трахайте все, что приглянется! На всех хватит. Жаркое на воздухе, бары и бля... то есть, девушки - повсюду. Хотите задержаться на ночь - или на неделю - располагайтесь, где душе заблагорассудится. Словом, чувствуйте себя, как дома.

- Спасибо, Гарри! - прокричал в ответ Патрик. - Сколько у вас гостей на сей раз?

Гарри выразительно развел руками, облив кого-то напитком из своего бокала.

- Понятия не имею. Человек триста. Какая разница? - Он покатился со смеха, выплеснув добрый галлон розового коктейля на ближайшую к нему парочку. - Жизнь дана нам лишь однажды.

Вперед, ребята! Оле!

Мы протолкались к одному из баров, установленному в самом углу. Трое ладных испанцев, еле различимых за батареями бутылок, едва успевали поворачиваться, обслуживая жаждущих гостей.

- Что вам взять? - прокричал Патрик. - Шампанского для затравки?

Мы дружно закивали.

Выбравшись с бокалами из толпы, мы остановились у стены, чтобы без помех полюбоваться на гостиную. От обстановки и пышного, даже роскошного убранства захватывало дух. Высоченные потолки украшали великолепные лепнина и мозаика - преобладали бирюзовый, белый и золотистый тона. Затянутые бледно-зеленым шелком стены украшали живописные полотна, многие из которых выглядели старинными и ценными. Напротив бара высился колоссальных размеров камин - я даже не представлял, что такие бывают, - сделанный, как мне показалось, из чистого серебра и украшенный зеркалами. Пол устилали плиты розового, белого и бирюзового мрамора, в обычные дни, наверное, покрытые коврами. Сегодня же, по случаю веселья, ковры и мебель, должно быть, куда-то вынесли.

Возраст гостей колебался, по-моему, от восемнадцати до восьмидесяти. Каких только образчиков здесь не было: веселые, угрюмые, разбитные, заносчивые, красивые, милые, тщедушные, уродливые... Словом, на любой вкус. И откуда их только понабрал Гарри? Я даже не мог представить, как могли попасть сюда некоторые из них. С другой стороны, глядя на нас с Патриком и Тони, любой из них мог легко впасть в такое же недоумение.